Анатолий Васильев: «Донская плёнка полетела в корзину»

Любовь зрителей в массовом, как говорится, количестве, настигла актёра Анатолия Васильева после картины «Экипаж» — первого советского фильма катастроф. И для лётчиков на борту он всегда вип-персона. Даже самолёт в Дели ему доверили приземлить. Тогда для роли тренажёрили так, что до сих пор актёр справляется с управлением лёгкого самолёта и вертолёта.

Но не «Экипаж» главная любовь жизни народного артиста, а Чехов.

Прибыв в Таганрог, Анатолий Васильев долго отсиживался в машине — потому что рядом с ДК, где проходил чеховский фестиваль, оказался загс! Свадьба!

А у актёра уже случай был: приехал он в один город, а невеста, забыв про жениха, бросилась к знаменитому актёру. Дело едва не кончилось скандалом! Поэтому «Лучше переждать» — с тех пор уверен актёр.

Представляя фильм «Степь» режиссера Сергея Бондарчука, снятый по повести Чехова ровно 30 лет назад, актёр напомнил, что Бондарчук к тому моменту был уже окутан славой – после картины «Судьба человека». Но тут на экраны выходит «Война и мир» американо-итальянского производства, и деятели искусства пишут письмо в Министерство культуры с вопросом: «Чем мы хуже?»

И Бондарчук пять лет снимает экранизацию «Войны и мира» и получает за неё «Оскара». А потом — «Они сражались за родину», где на съёмках умирает Василий Макарович Шукшин. И 1976 году Сергей Бондарчук и приступает к давней мечте — съёмкам «Степи».

Юным зрителям актер деликатно пояснил: «Это папа Феди Бондарчука, который снял «9 роту».

Он и сам был тогда «молодёжью» и волосы были белы не от седин, а от приказа режиссёра: «Выкрасить в пшеничный» — так виделся образ Миколы Дымова, о котором Чехов писал: «Характер буйный, ему прямой путь в революцию. Но революции в России никогда не будет. Поэтому он или сопьётся или попадёт в острог».

АНАТОЛИЙ ВАСИЛЬЕВ НАРОДНЫЙ АРТИСТ РОССИИ Г.МОСКВА: В институте я читал чеховскую «Тоску» и по ощущениям, я – трагик. А в 1954 сыграл Астрова в «Дяде Ване» у Кончаловского и с тех пор знавал разного Антона Павловича. Однажды в наш театр литовцы привезли спектакль «Три сестры». И это была пьеса Чехова и говорили слова Чехова, но это была тема Советской Армии, которая где-то аннексировала чужие земли, а три сестры это были, извините, три шлюхи. И вот такой спектакль. А режиссёр-то талантлив и с фантазией и поставлено было просто убойно! Но я оскорбился!Такое разочарование!

И вот в 76 году, это ж сколько мне тогда годков-то было? Я молодой, начинающий актёр театра. И вдруг меня – Сергей Фёдорович Бондарчук – мэтр, народный артист Советского Союза — взял за руку и ввёл в большой кинематограф. Это было счастье, неожиданность! Микола Дымов!

И какой коллектив был! Иннокентий Смоктуновский, Иван Герасимович Лапиков, Георгий Бурков, Ирина Константиновна Скобцева – какие мощные силы были задействованы! И над этой картиной мы работали целый год! Это для меня было путёвкой в жизнь! Обо мне писали: «Молодой артист АНАТОЛИЙ ВАСИЛЬЕВ ворвался в большой кинематограф!» Вот какие хорошие слова!

Я честно скажу — это была моя творческая заявка на Степана Разина – я так в молодости мечтал её сделать! Но – не получилось.

Тот 1976 год был бесконечным воспоминанием о Шукшине! И Микола – это как бы моё посвящение Степану Разину, который не состоялся у Шукшина.

С тех пор у меня долгая, интересная, кинематографическая жизнь и до сих пор я снимаюсь в кино.

Галина Пилипенко: А где снимали?

А.В.: В степи, под Ростовом. Одна из главных сцен – у костра. Целая компания сидит у огня.

Сергей Фёдорович – человек смелый и он пригласил молодого человека – начинающего оператора. Ночные съёмки длились3 или 4 недели. Когда мы вернулись в Москву и посмотрели материал — ничего не видно! Он не снял ни одного лица, ни одной руки! Только огонь! 20 ночей выезжали мы в степь и ничего! Представляете?

А останавливаться мы уже не имели права! И пришёл другой оператор – великий мастер Калашников и доснял картину. И потом мы в марте месяца уже построили степь в павильоне «Мосфильма». Вообще, это даже присниться не может такое! И мы все сцены у костра пересняли! Вся донская плёнка пошла в корзину.

Потом был «Экипаж» и после него я долго-долго не имел возможности вернуться к такому материалу, с которого начал – со «степи». Эта повесть, кстати, в творчестве Чехова – особняком стоит. Я всё ждал продолжения и оно у меня произошло. Но в другом возрасте.

А тогда я молился и Богу и к Василию Макаровичу – на небеса обращался – я просил помочь, понимал, что первую работу в кино надо максимально хорошо сделать . И даже после того, как меня утвердили и перекрасили в блондина, я не успокоился. Я к труду ответственно отношусь. Ну не бывает такого съёмочного процесса, где можно хохотать. Съёмки – всегда сложность. И не важно – натура или павильон. Если натура – Чёрное море, то ты в нём никак не поплаваешь. Разве что ночью или рано – в пять утра. Это тяжелая работа и поэтому своим детям я в актеры идти никогда не советовал.

Я считаю, что и сейчас стоит смотреть «Степь» — это как акт просветительства, как знакомство с мастерами, которых уже нет. Это наше наследие, наш настоящий, художественный кинематограф.

Г.П.: Пойдёте в лавку Чехова? Вопрос вызывает веселье Анатолия Александровича.

А.В.: Лавка Чехова! Как будто Чехов до Москвы чем-то приторговывал! Семья – да!

И в домик Чехова и в лавку Чеховых, где они работали непременно пойду, но в одиночестве. Я в Таганроге второй раз. Самолёт-театр-самолёт — вот так было. Можно сказать, что и не был! Теперь хочу посмотреть как выглядит рыбный базар. И мне нравятся старинные купеческие городки в два этажа, Петровская улица. Я проехал — сразу — «О!» — надо погулять — посмотреть! Я — путешественник по сути своей.

Домик Чехова в Москве на Садовом кольце я прекрасно знаю. Они жили с братом Михаилом на первом этаже. И недалеко моё жилище. Я по Москве вышагиваю большой километраж и всё в столице знаю – где что строится, что в архитектуре меняется – все переулки-закоулки. Люблю это дело!

Г.П.: Летать трудно? Вы заходите в самолёт и все показывают пальцем: «О! У нас лишний член экипажа!»?

А.В.: Неудобно рассказывать, но однажды я приземлял самолёт в Дели. Народ об этом не знал – пассажиры спали.

Г.П. : То есть вы попросили «порулить»?

А.В. : Нет! Не просил! Экипаж меня увидел и к себе пригласил к себе. Какие-то ответственные моменты были на них, конечно, но приземлял я.

Г.П.: Удобно попросить вас дать нечто вроде напутствия молодым людям? А.В.: Самое главное, конечно, найти себя в жизни. но и спешить тоже не надо. Если есть мечты, тяга к чему-то – не бросать и не предавать это дело. Как это сделал я. А я это сделал неожиданно для своих родителей: я учился в машино-строительно техникуме. Я должен был быть техником-технологом, технарём – короче говоря. Но на уроке литературы мы читали по ролям «Вишнёвый сад» и мне достался Лопахин.

И через Чехова я стал артистом. И когда я прочёл роль Лопахина – на меня сразу особое внимание мои однокурсники обратили: «О, у нас на курсе артист появился» и называли меня с тех пор «артистом». И я серьёзно задумался и пошёл в самодеятельность, в народный театр и два года играл и понял что такое сцена, зритель. Что-то получалось, что-то нет и потом я своему художественному руководителю сказал, что я хотел бы попробовать себя и поступить в театральный институт. И он дал мне «добро» и пошел к моим родителям и сказал: «У вашего Анатолия есть талант. Подумайте хорошенько». И это уже был вопрос к родителям. Отец – мудрый человек – решил: «Чтобы ты меня никогда не упрекал – делай то,что хочешь. Но если не получится, ты будешь делать то, что я тебе скажу. Договорились?»

Договорились. Я поступил в школу-студию МХАТ и стал артистом.

Г.П.: Елена Коренева написала книгу, да многие выпускают мемуары. А вы?

А.В.(смеясь): Все пишут, а я – нет. Актёр кладёт книгу «Четыре жизни Чехова» в пакет. А пакет падает. Васильев поднимает бровь и констатирует: «О, Антон Павлович сердится».

ГАЛИНА ПИЛИПЕНКО