Ужасные впечатления

Ольга Калашникова: Роман, в последнее время на театральной карте России появилось огромное количество различных фестивалей. Среди них фестиваль с непонятным названием NET выглядит несколько экзотично. И мало кто у нас, в глубинке, знает, что это за фестиваль и к чему он вообще. Познакомьте нас с ним пожалуйста.

Театральный деятель Роман Должанский: О, как неожиданно! Обычно эти вопросы осенью задают, ближе к фестивалям

NET – это фестиваль ново-европейской режиссуры, в принципе ему уже почти 12 лет, и когда-то он родился как попытка представить режиссёров прежде всего восточной Европы из тех стран, которые когда то были на орбите нашего внимания, в зоне культурного обмена.

Потом в 90-ые откололись и мы про них ничего практически не знали. Да, сначала это были попытки восстановить связи восточно-европейские, как раз тогда появилось много новых имён. Но со временем это всё трансформировалось, и понятие — что там восточное, что западное, всё там размылось. И поэтому фестиваль стал фестивалем европейского театра и каких то там режиссёрских экспериментов, каких то необычных театральных явлений.

Но это не значит, что это всегда чересчур радикальное, хотя есть и такое, мы представляем иногда и академические театры — очень известные и большие. Но всегда это фестиваль авторского театра, так сказать, во всех его многообразных проявлениях, что-то, что идёт от личности художника, а не от клише театральных. Это что касается NETа.

«Территория» — совсем другая история. Это фестиваль-школа. Это фестиваль не просто театральный, а разных видов искусств.И каких-то явлений, которые возникают на границе театра, танца, слияния с музыкой, иногда поэзии даже.

Театр–школа, потому что это фестиваль не только для зрителей. Но и для студентов. Театральных вузов. Потому что там большая образовательная программа для студентов театральных ВУЗов со всей России. И они съезжаются куда то в Москву или, скажем, в Пермь и получают возможность на самом деле получить уникальные уроки от педагогов из разных стран. И японцы у нас были, и индусы, и немцы, и болгары, и кто угодно. И это и хореографы, и режиссёры, и актёры крупные. Расширить кругозор этих студентов – одна из важных задач, участие их в мероприятиях нестандартных, необычных. Обычных для Европы, но не для России. Показы форм непривычных, сочетаний, жанров. Вот это — фестиваль «Территория».

О.К.: Как Вы уже обмолвились, «Территория» последний раз проводилась в Перми. Как провинциальная публика воспринимала такой вот формат фестиваля?

Р.Д.: Пермь — особый случай. Потому что последние два –три года там как-то особенно хлопают крыльями по поводу культуры, но с разной степенью успеха и, может быть, разума даже.

Но, действительно, в последнее время там много внимания и денег, что очень важно, отдаётся на развитие современного искусства и людей современного искусства. Проводятся какие-то выставки, фестивали, сцену отстроили новую. То есть современная культура там подана таким организационно образующим трендом, можно сказать, выбранным местными властями и поэтому там сбито (пена –нехорошее слово) такое облако интереса к современной культуре среди молодёжи.

Конечно, всё равно это небольшая прослойка людей, и вообще мы знаем , что такое средне российский провинциальный город и трудно ожидать, что там будут выстраиваться толпы на современное искусство, но всё таки в Перми этот фестиваль был не просто брошен в какое то болото, нет, он был посажен всё таки в какую-то ухоженную почву.

Что-то взошло. Что-то нет, на самом деле важна реакция, потому что мы показывали довольно рискованные вещи. Например, спектакль «Тито Дель вона» — это спектакль известного итальянского режиссёра, он и философ и театральный педагог, и участвуют не профессиональные актёры, а люди с различными заболеваниями, инвалиды.

Очень необычное для нашей публики зрелище. Я моментами боялся, как это будет воспринято. Но приняли хорошо.

В Перми 2000 людей способны вдумчиво воспринимать современное искусство, и не отвергать и не хихикать, а пытаться проанализировать и найти точки соприкосновения. 2000 из миллиона — в принципе это неплохой базис на самом деле.

О.К.: Что Вы скажете по поводу финансирования современного искусства и в частности театра. Должен ли художник быть голодным?

Р.Д.: Это вопрос выбора на самом деле. Некоторые  отказываются от финансирования, среди них есть очень известные люди, например Питер Брук. Понятно , что он может получить какие угодно бюджеты на свои спектакли, но он сознательно последние годы ставит такие спектакли, где два артиста на коврике. К концу жизни он пришёл к простоте. Это его собственный выбор.

Но плохо, когда вынужденная бедность. Вынужденная бедность — это ужасно. Потому что когда художник думает, что если бы в него вкладывали, то он был бы лучше — это на самом деле отравляет художника. Искусство способно быть и бедным и богатым. Должен быть выбор. Бедность не должна быть вынужденной. Может быть только выбор сознательный минималистских средств, вот.

Искусство завязано с деньгами. Особенно последнее время. И тут мы говорим не только про театр. Это то,  что мы называем культура галерей, это то что отравило искусство, поставило рамки зависимости. Бороться с этим очень трудно. Но всё равно. Люди, которые творят и у которых есть идеи, мне кажется, имеют возможность именно сейчас реализоваться. Когда их начинают покупать их цена увеличивается. Кого-то это отравляет, кто-то может выстоять — это уже зависит от личности.

О.К.: Роман ваши впечатления о состоянии современного провинциального российского театра?

Р.Д.: Ужасные! Ужасные впечатления от российского провинциального театра. К этому есть множество естественно причин и объективных и субъективных, хотя во многом это вопрос культурной политики. И это вопрос, конечно, структуры страны. Такой ужасной системы централизации, где всё равно Москва и Питер высасывает всё остальное. И вот ещё к вопросу денег…

В европейских странах такого деления, конечно, нет. Возьмем, например Германию. В Гамбурге, Штутгарте, Кёльне искусство гораздо интереснее, чем в Берлине.

Но в России такая ситуация всё равно тяготеет к столицам, где всё ещё можно реализоваться.

Плюс ещё, конечно, культурная политика властей: здесь я различаю два типа местной культурной политики. Первый  — наследующий советские традиции, где, скажем, есть такой губернатор, который покровительствует театрам, но при этом у него представления о театре соответствующие. И всё сводится к тому, что нельзя раздеваться и материться. Всё должно быть красиво: в блёстках и шампанском.

А вторая — экстремальная модель — либеральная. На самом деле — псевдолиберальная. «Делайте, что хотите. Меня это мало интересует. Хотите- раздевайтесь. Хотите — материтесь».Тут нет никакого контроля, но и никакой поддержки.

Зарабатывайте и выживайте, как хотите!!!

Ну а остальные барахтаются между. Занимая какое то место на этой шкале.

И то, и другое по-разному, но в итоге всё равно губительно для театра. Да …И я не очень вижу перспективы. Есть, конечно, города, где существуют особые театры и особые традиции… И очень сильные труппы и театры, они живут благодаря поддержке и любви зрителя к театру. Они живут и иногда даже какие-то результаты появляются.

Но что интересно, это скорей исключение из правила, чем тенденция. И иностранцы ищут для каких то сопродукций. И Золотая маска ищет. И другие фестивали. Но всё равно всё сводится, к сожалению, к нескольким именам….

Интервью Ольги Калашниковой с Романом Должанским вышло так же на «Радио Ростова».