Вика, или неслучайные случайные встречи

В моей жизни были две «встречи» с Виктором Платоновичем Некрасовым, которые я назвал бы случайно-неслучайными. Первое знакомство – книжное. В начале 80-х моя мама работала заведующей библиотекой и частенько получала книги, подлежащие уничтожению.

Иногда ей удавалось подменить их на те, которые люди не читали, но Советская власть крамолы в них не усматривала. А вот крамольные книги оказывались у нас дома. Так я познакомился с «Одним днём Ивана Денисовича» А.И. Солженицына, «В окопах Сталинграда» В.П. Некрасова.

Виктор Некрасов

Другая «встреча» мистически сложилась в одной из ростовских школ в конце 90-х, где я в весёлое дефолтовское время подрабатывал ночным сторожем. Тогда я планировал подготовку публикации о годах жизни в Ростове Некрасова, но … в Гос. архиве не сохранилось сведений о довоенном периоде театра-студии Завадского в Ростове, пресс-секретарь ФСБ А. Туринский откровенно признался, что если у них что-то и было, то в свое время передали в Москву… В ночное дежурство перечитывал Некрасова, тщетно пытаясь что-то «откопать». Как это случается частенько: когда над чем-то начинаешь работать, информация сама неожиданно приходит. Причём, вовсе не оттуда, откуда ждёшь её.

В школу, где я подрабатывал, время от времени совершал наезды полотёр дядя Володя, проживавший в одной из донских станиц. В одно из моих дежурств дядя Володя подошел к столу, на котором у меня был открыт томик Некрасова, и с удивлением воскликнул: «Некрасов? А ведь мы с Викой (так звали его друзья) были немного знакомы…»

В тот вечер я отнесся к этому заявлению с долей скепсиса. Но некоторое время спустя я вынужден был мысленно извиниться перед дядей Володей, Владимиром Алексеевичем Волковым, когда он вновь появился в школе и показал мне польское издание «Киры Сергеевны» с автографом Некрасова: «Пока на польском. На и на советском будет – твой Вика». И фотографию с автографом, датированную 1969-м годом.

В этой фотографии был – весь Некрасов. Улыбаясь, на меня смотрело его плутовское лицо в… генеральском мундире, со Звездой Героя… О розыгрышах и мистификациях, до коих Виктор Платонович был большой любитель, вспоминают все, кому довелось общаться с ним. Лев Копелев и Раиса Орлова вспоминали, как однажды он прислал им письмо, где в марку на конверте была мастерски вмонтирована цветная фотография самого Некрасова. Одна из его книг – «Саперлипопет» – мистификация от первого и до последнего слова, в ней он обыгрывает различные моменты своей жизни, взятой в ракурсе «а что было бы, если бы всё произошло иначе?»

Но вернёмся в ночную школу конца 90-х. Дело было так. Волков, молодой офицер, лётчик-испытатель, прошедший к тому времени одну из локальных войн за пределами страны, жил в Киеве, на знаменитом Крещатике. За углом, по иронии судьбы, находилась популярная у творческой интеллигенции пивнушка… Проблема, присущая всем нашим городам, не была исключением и для Киева. Вот и облюбовали многие двор, в котором жил Волков, в качестве общественной уборной. Захаживал туда и Некрасов. В то время он уже был в опале, но по-прежнему знаменит и узнаваем.

Волков, будучи человеком общительным, рискнул познакомиться. Так уж случилось, что и Некрасову пришёлся по нраву молодой офицер с боевыми наградами на груди.

– С тех пор Вика не раз захаживал ко мне и один, и с товарищами. Со временем, хоть и далеко не сразу, он стал моим старшим другом. Мне кажется, что Виктору Платоновичу очень сильно вредил острый язык. В те годы он частенько вёл при мне, да и при других малознакомых людях весьма откровенные беседы, за которые тогда можно было запросто «загреметь на всю катушку». Я останавливал его, но он лишь улыбался и говорил: «Зачем мне знать тебя, ведь я вижу твои глаза!». Мне, молодому, конечно лестно было слышать подобное. Потом Некрасов добавлял: «Вот лишь два недостатка в тебе есть – не куришь и не пьёшь. Впрочем, ерунда, с годами пройдёт…» К сожалению, надежд Виктора Платоновича я так и не оправдал – пить и курить не научился.

Последний раз я видел его незадолго до отъезда. В этот раз он был подавлен, словно по нему каток прошелся. Упомянул, что ездил попрощаться со Сталинградом…

У Некрасова была сложная и интересная жизнь. До того, как он стал писателем, сменил несколько профессий – в архитектуре был учеником Ле Корбюзье, работал художником-декоратором, а до того, как попасть актёром в театр-студию Завадского, дух актёра вдохнул в него Станиславский на индивидуальном прослушивании.

Виктор Платонович называл себя зевакой, десятки страниц его книг отведены описанию фасадов Киева, Парижа, других городов. Лишь Ростову он, к сожалению, не уделил достаточного внимания. Но сегодня я благодарен ему за то, что сам хожу по нашему городу как зевака и смотрю на город его глазами…

Алексей Саркелов