Журналист Евгений Данильчук: «Терпеть не могу журналистику»

Терпеть не могу журналистику. Есть в этом что-то нездоровое — рыскать, докапываться до сути, и всё это ради того, что бы рассказать о чём-то другим. Подавляющее большинство людей недолюбливает журналистов, и, в принципе, правильно делают. Зрители и читатели инстинктивно чувствуют, что работа эта сопряжена с неизбежным искажением нравственных ориентиров и изменением не в лучшую сторону морального облика.

Евгений Данильчук. Фото: Сергей Маслов

Невозможно ежедневно сталкиваться с гибелью людей, чиновьичьим беспределом, коррупцией, халатностью, несчастными случаями — то, чем наполнены новости и публицистика — и при этом оставаться прежним, не черстветь, не грубеть, не становиться в какой-то степени циником.

Многие мои коллеги утверждают, что работают в журналистике, для того что бы помогать людям. Действительно, имея в руках такие инструменты как эфир, газетная полоса, можно влиять на общественные процессы, даже манипулировать человеческими судьбами — кого-то сподвигнуть к созидательному действию, кого-то наказать, кого-то утешить. Но здесь есть соблазн увлечься процессом, почувствовать иллюзию всемогущества. А это уже деструктивно влияет на внутренний мир — ощутившему себя вершителем судеб, один шаг до тщеславия, от которого, как известно, рукой подать до гордыни.

Многие этому соблазну поддаются, но есть счастливые исключения. Которые помогают ради помощи, которые работают без самолюбования, на внутренний стержень которых нанизаны действительно высочайшие моральные качества. И мне несказанно повезло, что таких людей в телекомпании, где я работаю, большинство.

Без всякой манерности и с сожалением могу констатировать, что я к таким высокодуховным людям не отношусь.

Потому что помогать окружающим посредством своей профессии не люблю. Ну, не считаю я, что средства массовой информации должны быть наделены такой функцией – ну, может быть, только в качестве побочного эффекта.

Есть масса других институтов, непосредственно призванных эту функцию исполнять. Те же чиновники, ЖКХ, спасатели, пожарные, сантехники из аварийных бригад, психологи, операторы службы телефонов доверия в конце концов. Если уж есть такая потребность творить благие дела, тянуть ближнему руку помощи — что же вы делаете в журналистике, а не идёте в сантехники?

А СМИ должны всего-навсего информировать,  о чём часто забывают уважаемые респонденты. У многих страждущих уже вошло в привычку — звонить в редакцию и безапелляционно требовать пресечь «безобразия».

На языке обывателя это называется «вызвать телевидение». Прорвало канализацию, течёт крыша, трескается дом, падают деревья, на дороге колдобины и рытвины, дебоширит пьяный сосед, ребёнок отравился несвежим маслом в детском саду — что делать? Конечно же вызвать телевидение!

Я всячески сочувствую людям, которых одолели неприятности. Но я не понимаю, причём тут журналистика. Бывает приедешь на место съёмок так называемой «коммуналки» — жильцы обуяны праведным гневом: разруха, всё течёт, сыпется, не работает, забито — посмотрите сами, снимите вот это! Спрашиваю — а вы звонили в коммунальные службы?

Нет, говорят, вы телевидение — вы и звоните.

Дорогие мои, я бы с удовольствием починил вам кран, залатал кровлю и заасфальтировал яму в асфальте. Но мне нужно делать новости. Попробуйте вызвать не телевидение, а аварийщиков. Ну, или хотя бы подметите на лестничной площадке.

Напрашивается вопрос — а что ж ты весь такой-растакой сам делаешь в журналистике? Признаюсь, преследую корыстные цели. Нет, не деньги, конечно. В других местах можно зарабатывать намного больше. Я работаю здесь, во-первых, потому что это интересно мне самому — удовлетворяю любопытство, расширяю кругозор, общаюсь с интересными людьми.

Во-вторых, учусь у тех моих коллег, о которых говорил выше — высоконравственных и духовных личностей. Поэтому развиваюсь сам, делаюсь чуточку лучше, добрее, мудрее. Всё это эгоистично, не спорю. Но невозможно привнести в окружающее чего-то полезного, не начав с позитивных изменений в самом себе.

Средства Массовой Информации — это всего лишь средства. А цели… Цели, они другие.