Пепел армянина стучит в русском сердце или КРЕМАТОРИЙ в Ростове

«Моmentum more» — о смерти думаем все мы – смертные. Но есть человек, который о смерти думает легко, если не смеясь. И так же о ней поет.

Это человека зовут Армен Григорян.

Корреспондентка, взволнованная встречей со звездой отечественного рока, почему-то решает начать интервью просьбой освидетельствования – что есть группа КРЕМАТОРИЙ в пяти определениях.

Армен Григорян улыбается: Если вы считает, что КРЕМАТОРИЙ – те самые пять олимпийских колец разного цвета, то вы глубоко заблуждаетесь. Мне понравилось – в одной газете было хорошо написано по этому поводу: «Кто-то смотрит на мир как на ЗООПАРК, кто-то как на АКВАРИУМ, кто-то как на ПИКНИК, а кто-то как на КРЕМАТОРИЙ».

Галина Пилипенко: Должен ли быть в каждом городе крематорий как заведение?

Армен Григорян: Крематорий должен быть в каждом сердце.

ГАЛИНА ПИЛИПЕНКО: В детстве вы были мрачным мальчиком?

Армен Григорян: Был веселым, остаюсь веселым и после смерти тоже буду веселиться. Я никогда не был мрачным человеком и по песням, я думаю,  никакой мрачности нет.

Корреспондентка,  то есть, я, настроившись на философствования о бренности бытия, растерялась, и задала вопрос в лоб.

ГАЛИНА ПИЛИПЕНКО: Что такое смерть?

И получила в лоб. Ответ

Армен Григорян: Тайна.

ГАЛИНА ПИЛИПЕНКО: Жизнь в основе своей трагична – рождаешься, чтобы умереть?

Армен Григорян: Если мы уж избрали такой мрачный тон, то каждый день жизни есть шаг к смерти.

ГАЛИНА ПИЛИПЕНКО: Что для вас черный юмор?

Армен Григорян: Можно иронизировать над всем в этом мире, в том числе и над самим собой, но нельзя иронизировать над смертью.

Смерть – самое тайное для нас понятие, о котором  мы узнаем,  уже после того как оно приходит.

Говорят, что 2000 лет назад  один человек смог побороть смерть, но для нас-то она тайна и поэтому мы никогда н смеёмся над этим понятием и относимся к смерти с большим уважением.

Фрейдистский поиск мрачного в душе Армена приводит корреспондента в непролазный тупик и она синтезирует в своем воображении Красную  Шапочку, чёрного Волка, кровопускательную версию Мэтью  Брайта «Шоссе» и обескураживает звезду вопросом: «Где вы увидели девочку со взглядом волчицы?»

Пристально глядя на корреспондентку (насколько пристальность можно  разглядеть сквозь чёрные очки            КРЕМ-лидера) Армен отвечает: «Я, может, даже сейчас её вижу »

Корреспондентка отчего-то смущается, но, зная, что журналисты должны быть настойчивыми в достижении ответов на поставленные вопросы, упорствует: «И все-таки?»

И главный по КРЕМАТОРИЮ ОБЕСКУРАЖИВАЕТ ОТВЕТОМ: «В жизни бывают разные встречи».

«О боже!» — в отчаянии думает корреспондентка – «Банальность – это всё, чего я заслуживаю?» мои комплексы взволнованы как очередь в газовую камеру, но вот – спасение – герой продолжает свою мысль!

Армен Григорян:  Когда-то была и такая встреча. То есть не важно,  сколько времени вы проведёте с тем или человеком.

Можно быть рядом всю жизнь и не написать о нем ни строчки и не вспомнить о нем – событий не было, а можно встретить личность яркую и запомнить ее навсегда.

Для меня такой личностью был великий русский писатель Венедикт Ерофеев. Я с ним встретился…

Корреспондент , наконец-то получает возможность выказать свою осведомленность: «В поезде  «Москва-Петушки»!

Армен Григорян:  Нет, это было во время крупной пьянки у одной нашей приятельницы, так что знакомство было шапочным, но очень интересным.

То есть мы успели за время этого знакомства разбить  витрину, ограбить магазин, унести все спиртное, что находилось в этом магазине, оторваться от погони, все это выпить и закусить.

ГАЛИНА ПИЛИПЕНКО: Вы не чужды литературе – кроме случая, описанного выше, вы сначала написали, а потом сожгли свою книгу; вы знакомы с А.Н.Житинским – писателем и рок-дилетантом. Что он для вас?

Армен Григорян: Вы правильно сказали – в первую очередь он писатель и, не побоюсь этого слова, — мой друг.

Сейчас он не очень много пишет, потому что стал интернетоманом. Он изобрел несколько литературных примочек для компьютера и достаточно серьезно все это пытается воплотить в жизнь компьютерной системы.

Страну Григоряна населяют литературные персонажи: Белоснежка, Эльза Безобразная. Там веет почти платоновский «Мусорный  ветер».

Корреспондентка намеревается спросить – не мечтал ли в детстве или отрочестве Армен стать писателем? Но вместо это спрашивает: «Для того,  чтобы быть бессмертным, нужно стать знаменитым?»

Армен Григорян: Не обязательно. Один писатель говорил: «Если мои книжки будут читать через 50 лет – я выдающийся, если через 100 – то великий».

Если это произойдёт, я, конечно, об этом не узнаю, но буду счастлив там: буду веселиться, пить пиво и кричать «ура!»

ГАЛИНА ПИЛИПЕНКО понимает, что если уж она взялась исполнять роль корреспондентки, то и вопросы должны быть «соответствующие», «полагающиеся». И она спрашивает: «Какой самый радостный случай из вашей жизни?»

Армен Григорян: «Вот недавно – должен был быть концерт, а у нас пульт сгорел! Вот веселье-то! Сгорел и все!

ГАЛИНА ПИЛИПЕНКО: Тогда самый мрачный случай?

Армен Григорян: Вся наша жизнь –  мрачная ситуация.

ГАЛИНА ПИЛИПЕНКО: Верите ли вы в мистику?

Армен Григорян: Отчасти да. Вот вчера была пятница 13-ое число. Мы летели на самолете,  и я всем говорил, что мы должны разбиться – иначе и быть не может; должны упасть и это будет классно.

Но мы не разбились  — значит, мистики нет. («Смеётся» — замечу потом в скобках – думает корреспондент).

Я весёлый, потому что мрачность – это могильность, хотя можно веселиться и танцевать на кладбище – ничего в этом зазорного нет.

Выяснив, что на концертах  Армен любит общаться с духами Джерри Гарсиа,  Джимом моррисоном. Майком Науменко, ГАЛИНА ПИЛИПЕНКО заряжается верой в то, что печи КРЕМАТОРИЯ будут гореть вечно.

Армен Григорян: Вы, наверняка, читали такого писателя как (корреспондентке слышится «Гарпо»). Разве можно сказать, что он певец мрачного?

ГАЛИНА ПИЛИПЕНКО: Гарпо? Француз? Никогда не читала! А что он написал?

Армен Григорян (в неподдельном изумлении): Кто? Эдгар По?

Пружинистые волосы Григоряна в ужасе приподнимают знаменитую шляпу, очки сползают на кончик носа, интервью заканчивается…

Галина Пилипенко предлагает считать рассматривать заголовок только как черный юмор.

1996 год. Ростов-на-Дону

Фотокарточка: Дмитрий Посиделов

Телеверсия — в программе ТРУБА