|
Валерий ПОСИДЕЛОВ
Я живу на улице имени великого поэта Лермонтова. Литературоведы утверждают, что его сгубил коварный царизм, но мне почему-то кажется, что не царизм, а вселенская тоска – извечная патология русских поэтов.
На этой же улице живет поэт и музыкант Вова Овечкин, известный по группам «Абонент 09» и «Павлин-мавлин».
Вова Овечкин
Квартира Овечкина – уникальный музей экзотических музыкальных инструментов. А еще на балконе стоит белый телескоп, именуемый «позорной трубой». Через эту трубу можно наблюдать не только звезды, но и перевернутый, достаточно смешной окружающий мир. Овечкин обладает потрясающим чувством юмора и неистощимой жизненной энергией – именно поэтому я и пригласил его на допрос, который произошел в одном из модных ресторанов.
В.П.: Жизнь – вкусная еда, жаль, ее очень мало…
В.О.: Одна надежда на японцев, они вечно придумывают какую-нибудь ерунду. Вот мы сидим, грустим у телевизора, а в «Вестях» сообщают, что японцы что-то там изобрели, и теперь можно жить вечно.
В.П.: Куда ты дел «Павлин-мавлин»?
В.О.: Он благополучно сдох. Солист, Эрик Бэккер, уехал в Тбилиси и открыл школу красоты.
В.П.: Не выдержал Москвы?
В.О.: В Москве легко, когда кроме денег есть связи.
В.П.: Вова! Не окунай в салат рукава!
В.О.: А я специально надел пиджак цвета салата, так что не страшно.
Ни я, ни Эрик не имели достаточного количества знакомых. Ему надоело. Он уехал на родину, в Тбилиси, где знает всех и где все друг другу помогают. Уже через неделю позвонил и сообщил, что у него все отлично и в школу красоты народ волнами хлынул.
С Эриком мы продавали песни московским поп-исполнителям. За год – штуки на две с половиной баксов.
По московским меркам это — копейки. Нам заказывали песни какие-то неясные группы типа «Бисквит»… В общем, аутсайдеры. Мы не заламывали цену, как Игорь Крутой. Это он может запросить 4 тыс. долларов за мелодию, которую слепой человек будет двумя пальцами играть на закрытой крышке рояля. А мы каким-то «Шиншиллам» честно пол-альбома сочинили за «три копейки». «Бисквиту» — целый альбом. Оптом – 10 песен по 150 долларов. Шаром-даром, как индейцы продали Манхэттен за пачку табаку и бусы.
В.П.: Где вы находили таких клиентов?
В.О.: Им кто-то сказал: есть два чувака, придешь к ним, объяснишь, что надо. Они через полчаса все аранжируют.
Эрик же сразу надевает головной микрофон и раскладывает на 8 голосов.
«Шиншиллы» поют хит «Московские стервы» — нашего производства.
Я — типа туриста. Хожу по булгаковским местам. Приезжаю на Триумфальную площадь, иду к дому №10, потом на Патриаршие пруды.
Читаю Татьяну Толстую, она описывает высотку с универмагом на первом этаже, думаю: «Ба! Кажется, это Краснопресненский универмаг.» Иду туда. То есть у меня топономографические прогулки. Я теперь сверяю то, что прочитал с архитектурными объектами.
Хожу на все театральные фестивали. Вот, правда, уехал недавно, не дождавшись «Корабля дураков». Пока все эти уличные шествия несколько убоги: при ближайшем рассмотрении они копеечно-трикотажные. Куда там до Венеции и Рио-де-Жанейро! Понравился только один момент. Возле Малого театра на стреле крана поднялись в воздух 8 испанских барабанщиков. Они такую трескотню устроили над Москвой! Думаю, если бы вместо них наших «Запрещенных барабанщиков» посадить, было бы круче…
Ради путешествий я готов пойти на любые преступления!
В. П.: У тебя — Овечкина есть полная энциклопедия музыкальных инструментов, и ты потихоньку вычеркивает из нее то, что приобрел для своей коллекции? С этой целью ты объездил полмира?
В.О.: Есть такой CD «Майкрософт. Звуки мира». Вставляешь его в компьютер, загорается весь земной шар и над каждой страной висят характерные для нее инструменты. И вот что интересно. Россия 1\6 часть суши, и только где-то в районе Уральских гор парит маленькая балалайка. Вот и все, чем мы можем похвастаться. Зато над Великобританией висят колесные лиры, волынки, ирландские арфы….
Поэтому я решил ездить по миру, собирать и в конце концов передать коллекцию ростовскому краеведческому музею. Под жуткие визги толпы, разрезание ленточек. Все отдать и тогда спокойно сдохнуть. Склеить ласты. Как говорят бывалые аквалангисты. А лыжники – поставить в угол лыжи! Футболисты – повесить бутсы на гвоздь. А про нас с тобой скажут – смотал струны или сдал волынку в музей краеведения!
В.П.: На всем этом твоем музее и дурак сыграть сможет, а вот настроить как?
В.О.: А там все в книжке расписано.
В.П.: Сколько понадобится лет для настройки ситара? Кстати, ситар какого рода?
В.О.: Ситар – мужчина. Тампура, на которой ты вчера мне аккомпанировал – мать всех инструментов. На ней играют либо женщины, либо ученики ситаристов.
Может быть, по-русски это несколько обидно звучит – ученик ситариста? Ты был вчера учеником ситариста!
В.П.: Хорошо, хоть не пенопластом.
На тампуре 4 струны, настроены пожизненно на один лад, а я пытался играть на этой «индийской тетке», как на контрабасе.
В.О.: Сейчас мы делаем проект и там все будем использовать – от компьютера до ситара. Это будет очень жизнерадостная музыка. В Москве как-то все больше становятся популярными минорные проекты. Может, их город и жизнь так плющит. То ли жизнь становится жестче, то ли героина больше завозят…
В.П.: Западная музыка на 85% тоже депрессивна, при этом ее авторы и исполнители. В отличие от наших, живут весело и богато.
В.О.: Сейчас про рэпперов и хип-хопперов правильно говорят: «Блюз – это когда хорошему негру плохо, а рэп – когда плохому негру хорошо».
В.П.: Негры даже к смерти весело относятся.
В.О.: Раньше в русских деревнях люди годам к тридцати строгали себе гроб и ставили в сенях. Из-за ежедневного сталкивания со своим персональным гробом человек переставал испытывать ужас перед смертью.
В.П.: По пьянке русский мужик часто спал в гробу, в сенях или на полатях…
В.О.: Честно сказать, я не знаю, что такое «полати»?
В.П.: Это чердак. Открываешь ляду на полати, а там гроб…
В.О.: А ляда – это что-то неприличное?
В.П.: Это люк такой. А почти все исконно русские слова неприличные.
В.О.: Потому что из татарского языка произошли.
В.П.: Да не было никаких татар, это все русский народ.
В.О.: И немцев, и французов в 1812 году не было. Это наши переоделись и Москву сожгли. Заказная война – ее Сталин придумал. А Россия – северная окраина татарской империи.
В.П.: Ты писал прозу?
В.О.: Я сказки писал, как Андерсен.
В.П.: А в Москве связывался с этой средой?
В.О.: С прозаиками, что ли? Я живу в Москве в доме, который называется «Кооператив Драматург». Каждый день в лифте езжу с Аркадием Ининым или Виктором Мережко. Но у них своя жизнь, у меня своя. Мы на базаре часто встречаемся, когда морковку и помидоры покупаем у людей в кепках.
В.П.: Базар – интернациональная сущность всей земли, маленькая модель ее мирного существования. Фрэнк Заппа говорил: «Торговцы спасут мир» — и продавал тракторы. Один мой приятель, будучи страстным поклонником Заппы, как-то позвонил ему в Лос-Анджелес, а ему автоответчик голосом Фрэнка стал притуливать эти тракторы. Он обалдел и скис сразу. Думал про музыку пообщаться, а ему бульдозеры втюхивают.
Кстати, этот человек, наш общий приятель Леша Лавлинский, уже умер, царствие ему небесное. Надеюсь, на небе они с Заппой друг другу трактора не предлагают.
В.О.: Маккартни однажды спел: «Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на борьбу и толкотню локтями». Шоу-бизнес и есть эта толкотня и сплетни. Надо тихо сидеть и творить. Все само придет.
В.П.: А как же необходимость среды обитания себе подобных, конкуренция?
В.О.: Вот я и обитаю. Сидим с тобой в ресторане, сейчас диктофон выключится и ты мне расскажешь многое, о чем нельзя поведать широким массам.
Как говорится: «Есть, что вспомнить, но нечего детям рассказать!»
Валерий Посиделов
12.08.2001
|
