Валерий Кульченко. Острова памяти. Часть 4

Валерий Кульченко. Городской пейзаж, линогравюра, 13х15см

Первая часть книги «Острова памяти».

Часть 2.

Валерий Кульченко. Острова памяти. Часть 3

История появления талантливого юноши — Королькова Сергея в Ростове тоже обросла легендами. Вот одна из них.

В 1926 году ростовский художник Александр Мытников поехал на этюды вниз по Дону, в станицу Елизаветинскую. Здесь случайно увидел на берегу Дона глиняную скульптуру: рыбак с дубиной в руке попирает ногой огромного сома! Невольно возник вопрос, кто это сделал?

Местные жители рассказали художнику, что живет в станице паренек – Корольков Сергей. Сирота. Кормится тем, что тянет сети с местными рыбаками. В свободное время рисует на стенах куреней лошадей, изумляя местных казаков.

Еще более потрясла ростовского гостя тетрадка с рисунками Сергея. Мытников предложил юноше учиться в Ростовской школе Андрея Семеновича Чиненова (ныне Ростовское художественное училище им. М.Б. Грекова).

По свидетельству старшего научного сотрудника Ростовского Областного музея изобразительных искусств (РОМИИ), Валерия Васильевича Рязанова, Корольков пришел в Ростов по замерзшему Дону, по льду, «аки посуху».

Явление «Донского Ломоносова» перед преподавателями художественной школы было ошеломляющим. Сам А.С.Чиненов, увидев рисунки юноши, разводил руками: «Здесь вряд ли чему-нибудь можем научить». Посоветовал продолжить обучение в Питере, в Академии художеств. Собрав нехитрые пожитки, прихватив папку с рисунками,  Корольков отбыл в Петроград-Ленинград.

Он опоздал к началу экзаменов. Увидев его рисунки, приемная комиссия в порядке исключения допустила Сергея к экзаменам. В аудитории, где позировал натурщик перед толпой рисующих молодых людей, свободных мест не оказалось. Корольков постоял, посмотрел и тихо удалился с листом ватмана под мышкой. На следующий день он принес готовый рисунок натурщика. Преподаватели были удивлены – мастерски сделанный рисунок! Паренек из Ростова-на-Дону, по памяти, самостоятельно, такое сотворил!? Не может быть! Тогда решили провести эксперимент, проучить самозванца, чтобы другим неповадно было!!!

Королькову Сергею выдали чистый лист ватмана, заверенный академической печатью. Закрыли вместе с натурщиком в классной комнате. Рисуй, парень. Покажи, на что способен!

Через некоторое время Корольков попросил убрать натуру. Комиссия пожала плечами и удовлетворила просьбу экзаменуемого. Время пошло! Пасмурный день на берегах Невы подошел к концу. Наконец преподаватели вошли в класс и увидели рисунок, сделанный Сергеем Корольковым. Наступило всеобщее молчание, затем удивление и восхищение! Перед глазами академиков предстал самородок с берегов Тихого Дона – во всей красе!

В Академии художеств Корольков проучился недолго. Быть студентом не для него. Профессор Бродский сказал молодому художнику: «Учить вас нам нечему!»

В августе 1931 года Сергей покинул Северную Пальмиру и приехал в Ростов-на-Дону. Тогда же он прочитал в журнале «Октябрь» первые главы романа «Тихий Дон» Михаила Шолохова. Мимо этого эпохального произведения Корольков пройти не мог! Он принялся за иллюстрации к роману. Работал очень много, с полной самоотдачей. Все гениальное просто – карандаш и чистый лист бумаги. В этих рисунках поражает все! Образы главных персонажей романа, Григория, Аксиньи, Петра, Дарьи, угадываются сразу! Доскональное знание мельчайших деталей казачьей одежды, конской упряжи, самих коней донской породы, домашней утвари и обычаев донской станицы.

По рассказам современников, Михаил Шолохов, получив рисунки, очень придирчиво их изучал, и не нашел ни одной неточности, даже в сбруе лошадей! Писатель и художник не стали близкими друзьями – характеры не те. Но Шолохов при переписке называл своего иллюстратора «дорогой Королек»… Это о многом говорит!

1965 год. М.А. Шолохову – 60 лет. К этой дате «Госиздат» выпускает юбилейное издание «Тихого Дона».

Станица Вешенская. Усадьба писателя на крутом берегу Дона. В рабочий кабинет Шолохова приносят иллюстрации ведущих советских графиков к его роману. Верейский, Лаптев, Ребров, и Кукрыниксы тоже, куда без них – корифеев соцреализма!

Советский классик внимательно рассматривает рисунки, закуривает сигарету. Представитель «Ростиздата» в соседней комнате ждет решающего слова Михаила Александровича. Докурена сигарета. Рисунки в сторону.

«Я, конечно, не специалист по этой части», — лукаво заметил Шолохов. «Лучше иллюстраций, чем у Королькова, я не вижу!» — подвел черту вёшенский мудрец. Михаил Александрович, конечно, знал, что издать «Тихий Дон» с рисунками Королькова в то время в СССР было невозможно: первый иллюстратор М.А. Шолохова, автор знаменитых горельефов на фасаде Ростовского драмтеатра, в феврале 1943 года покинул Россию!

В СССР имя Сергея Григорьевича Корольков предали анафеме и забвению.

Железный поток Сергея Королькова

Валерий Кульченко. Ангелы, картон, масло, 60х50 см,1987г.

Судьба Евгения Викторовича Вучетича резко отличается от корольковской.

1948 год. Германия. Берлин. Трептов парк. Советский воин-победитель в плащ-палатке стоит, гордо вскинув голову. Прижимает к себе спасенную немецкую девочку, в ногах — поверженная фашистская свастика. Автор – скульптор Е.В. Вучетич. Меч в руках воина появился по прямому указанию И.В. Сталина (вместо автомата).

После этой композиции Евгений Викторович стал официальным скульптором № 1 в СССР.

Первая послевоенная Сталинская стройка Волгодонского канала сопровождалась всевозможными скульптурными памятниками в исполнении Е.В. Вучетича.

Пятиморск. Волга-Дон. Памятник Евгения Вучетича  «Соединение фронтов».

13-й шлюз, последний перед Доном-батюшкой, напротив станицы Пятиизбянской. Здесь насыпали холм, на нем памятник «Соединение фронтов», посвященный окружению немецкой армии под Сталинградом.

Танкист и пехотинец, под сенью знамен и трубящих победу горнистов, крепко жмут друг другу руки.

Цимла. 15-ый шлюз, недалеко от станицы Романовской. На башнях шлюза конные фигуры казаков. Грозно поблескивают клинки в вознесенных руках всадников…

Но все это прелюдия, разминка перед грандиозным правительственным заказом. Мемориал героям Сталинградской битвы на Мамаевом кургане.

Недосягаемая вершина не только в творчестве Е.В. Вучетича, но и в области советской монументальной пропаганды. В эпоху развитого социализма такого ни у кого нет и быть не должно!

Надо признать, что были и другие предложения по увековечиванию павших героев в Сталинградской битве. Оставить потомкам все как есть! Изуродованная земля, окопы, траншеи, остатки блиндажей и дотов, колючая проволока заграждений, воронки от разрывов снарядов и авиабомб…

Священная земля, обильно политая кровью солдат и усеянная гильзами и осколками… Да куда там!

Авторитет Вучетича среди генералов и партийных чиновников всех рангов огромен! Победил официозный, помпезный стиль.

Парадную часть кургана «украсили» бетонные лестничные марши, которые бесконечными эстакадами поднимались от берегов Волги к самой вершине кургана. По бокам лестничных подъемов и площадок возвышались скульптуры-гиганты, напоказ выставляя мускулатуру. Все это дутое, агитационное, наводило на грустную мысль – зачем? Вогнали миллионы рублей в этот серый бездушный бетон…

Все это безвкусие венчала огромная фигура из металла, символизирующая Родину-Мать. В правой руке вознесен карающий меч. Когда задул свирепый восточный ветер, в простонародье именуемый «калмык», меч в поднятой руке не выдержал и стал раскачиваться вместе с рукой. Угрожал отвалиться от фигуры напрочь. Появились трещины. Срочно были вызваны специалисты, в том числе и инженер Никитин – автор Останкинской телебашни.

Консилиум во главе с Никитиным решил, чтобы снять ветровые нагрузки и спасти скульптуру от разрушения, проделать в мече отверстия, типа жалюзи. Доступ к мемориалу закрыли. Снарядили группу альпинистов-верхолазов. Они просверлили в мече «жалюзи». И загудел, запел ветер «калмык» в жалюзи меча вековую песню восточных степей.

«Знай наших!»

Вот свидетельство очевидца строительства мемориала. Участник Сталинградской битвы, автор знаменитой книги «В окопах Сталинграда», Виктор Некрасов писал в 1966 году: «Увы, поздно об этом говорить (а в свое время и говорилось, и писалось), но то, что происходит сейчас на Мамаевом Кургане в Сталинграде, ничего, кроме горечи, вызывать не может.

Там возводится сейчас безвкусный, громоздкий ансамбль, с обилием гранитных лестниц, барельефов, скульптур и бюстов – одним словом, от Мамаева Кургана, каким он был в сорок втором году, когда весь мир следил за событиями развернувшимися на его пологих склонах, – от этого Мамаева Кургана ничего не останется» (Книга очерков «Путешествие в трех измерениях»).

Каково было участнику Сталинградской битвы Виктору Некрасову наблюдать картину «восстановления» руин: «Когда восстанавливали «Дом Павлова», кто-то додумался замазать на нем все надписи, которыми был он испещрен в дни обороны. На моих глазах лихой маляр толстой кистью замазывал розовой краской историческую (я не боюсь преувеличения) надпись: «Этот дом защищали сержант Павлов и бойцы…».

Дальше уже прочесть нельзя было. Удержать маляра оказалось невозможным. Я успел только сфотографировать последние секунды жизни этой надписи.

Сейчас «Дом Павлова» стоит гладкий, розовый, скучный, будто и не воевал никогда…».

И еще Виктор Некрасов на ту же тему: «Зато прямо передо мной, чуть левее водонапорных баков, высилась нечто громадное, непонятное, напоминающее не то утес, не то руину какого-то здания…

Подойдя ближе, я увидел, что это гигантских размеров изображение полуголого человека с автоматом в руке. Мне стало страшно…».

С писателем Виктором Некрасовым система расправилась беспощадно. Он был объявлен за инакомыслие диссидентом и «врагом народа».

12 сентября 1974 года В.Некрасов навсегда покинул пределы СССР. Уехал во Францию.

Его книги, в том числе знаменитая «В окопах Сталинграда», были изъяты из всех публичный библиотек. Но память вытравить нельзя. «Никто не забыт, ничто не забыто».

И еще: «Рукописи не горят!»

Читайте продолжение

Валерий Кульченко. Ночные цветы. Холст. масло, 137х110 см, 2005г.