|
|
Надо прощаться. «Не готовность» терять и провожать ничего не изменит.
Надо употреблять глагол «был», с какой- то, там по счету попытки.
Надо писать о чем-то главном.
Как, если «главное» все?
Он же сам всегда мне говорил:
— Все связанно со всем. Так нельзя, чтобы что- то одно выдернуть,
а все остальное недотянуть, — ни в живописи, ни в жизни.
— Помнишь, как Анатолий Иванович Туманов (Учитель) сказал мне, глядя на мои сражения с натурой:
— Писать научишься, — жить научишься…
— Помню, конечно, помню.
Возвращаясь из Ростова в Новочеркасск, всегда волновался, что может опоздать на занятия в студию, к детям, которых учил живописи, рисунку, композиции.
Я уговаривала:
-Перестань, не дергайся, ничего страшного, вспомни, как мы сами были рады иногда, «сачкануть». 10 – 15 минут, ничего не изменят, пусть пока тебя нет, самостоятельно поработают.
— Ты ничего не понимаешь,- злился Витя, — ОНИ ЖЕ МЕНЯ ЖДУТ.
Они же еще маленькие, даже те, кому уже по 16, 17, все равно м а л е н ь к и е, их нельзя бросать. Они придут, а меня нет. Им могут не открыть аудиторию. Н е о т к р ы т ь.
— Ну, не нагнетай, ну включи хоть немного юмор, так же нельзя, ну, правда.
— Нет, не правда.
Он махнул на меня рукой.
Конечно же, Витюша, ты прав.
Нельзя заставлять маленьких людей ждать.
Это НЕ красиво.
Тем более, если эти маленькие люди – дети и они пришли у ч и т ь с я у т е б я И с к у с с т в у. С большой буквы, с заглавной, не с прописной.
Поэтому ты не опаздывал.
И всегда открывал.
Двери в аудиторию.
Умение смотреть и видеть.
Свет и тень. Черное и белое.
Главное и второстепенное.
Суть и шелуху.
Невозможно научить других тому, чем не обладаешь сам.
Передать и преподать можно профессию и ремесло.
Свет внутренней честности перед самим собой, этому не научишь.
Этому можно только научиться, если повезет встретить того, в ком он горит.
У кого- то, это слабенький мигающий ночничок, у кого–то раскаленная на сотни вольт дуга.
Этот накал напитывает работы, делает их маяками, передающими сигналы в вечность.
Он почти все свои работы дарил, хорошо понимая, что то, о чем они, невозможно ни продать, ни купить…
Еще одно, просто потому, что нельзя не написать…
Помнишь, конец второго курса РХУ, 1980 год?
Летом прошла Олимпиада, Брежнева еще показывают по черно -белому ящику, страна, — пока еще держава, еще империя, которую никто не трусил, не рушил, не резал на удельные княжества, мы молодые идиоты, которым на двоих сорок лет не наберется, собираемся с курсом где попало и после чая с водкой и сушенных баранок сурово так, с легким подвыванием читаем вслух очень раннего Бродского из непонятно каких перепечаток на пиш. машинке:
Художник
«Он верил в свой череп.
Верил.
Ему кричали :
«Нелепо!»
Но рушились стены,
Череп,
Оказывается,
был крепок.
Он думал: за стенами чисто.
Он думал: за стенами просто.
Он спасся от самоубийства
Скверною папиросой.
А после бродил по селам,
По шляхам желтым и длинным:
Он писал для костелов
Иуду и Магдалину.
И это было искусство.
А после, в дорожной пыли,
Его чумаки сивоусые,
Как надо похоронили.
Молитвы над ним не читали,
Так, забросали глиной,
А на земле остались
Иуды и Магдалины.
Кто знал тогда, что жизнь бывает такой буквальной и такой дословной?
Ты с нами. Просто теперь все будет немного по–другому.
Текст: Александра Токарева
Фото: Валентин Картавенко
Прощание состоится возле дома в 11.00 (пер. Кривопустенко, 15, возле Мелиоративной академии).
Отпевание пройдет 1.12.2015 г. в в 11.40 в церкви св. Дм. Солунского на старом кладбище в Новочеркасске.
Виктор Сетунов. Портрет А.Токаревой.
Виктор Сетунов. Натюрморт.
Виктор Сетунов.Портрет В. Ильина.
|
