Александр Сыпченко. Дама Пик или проклятое наследство. Часть 3

Начало

Даже сейчас, забегая вперед, я не могу высказать однозначного мнения о Глафире Аристарховне. Каждый раз она оказывалась непредсказуемой: от растерянности маленькой беззащитной девочки до несгибаемой воли железной леди.

Одно могу сказать точно: Яворская никогда не кричала, а тем более не употребляла нецензурных слов и выражений.

Обычно она говорила ровным голосом, выражая отношение к собеседнику или ситуации оттенком тона, как хорошая актриса.

У меня несколько раз появлялось желание оставить «Эсмеральду». Глафира Аристарховна могла звонить в любое время, и самое странное, если ты не брал телефон, её это возмущало. Она говорила, что если кто-то не берет трубку, то этот кто-то ее не уважает. И даже если ей перезванивали, она была полна обид!

Соответственно кино, театр, секс и самолет не помеха разговору со старой леди.

Глафира Аристарховна могла холодным тоном сказать, что нас больше ничего не объединяет, выгнать вон, а затем на следующий день поприветствовать теплыми словами, накормить и уверять в вечной дружбе, прося защитить её от недругов и врагов. Она могла часами рассказывать одни и те же истории, отнимая время. Все это шло вперемешку с грязью, которой она поливала, надо сказать, культурно и вежливо других людей с кем приходилось пересекаться по работе, при этом заверяя, что они плохо говорят о тебе.

В итоге возникало желание вернуться к Авакову, но тут же мне становилось жалко Яворскую, понимая, что мало кто выдержит человека с таким характером. При этом я представлял, каким склеротиком стану через полвека, если, конечно доживу.

Сама Глафира Аристарховна из всех заболеваний изредка упоминала о своем склерозе. В тоже время мне периодически приходилось удивляться ее памяти, способности запоминать и хранить мелкие детали. Мало, того она перенесла инсульт и ее не парализовало. Как сказали медики, в её возрасте это — чудо, и как сказала она после обследования: «Мой организм — как у молодой девушки!.

С первого взгляда офис ООО «Эсмеральда» не произвел на меня впечатления: двухэтажное здание старой постройки в глубине двора, давно мечтающее о ремонте, в центре города. Сначала я подумал, что эти развалины являются собственностью Яворской, до которой не доходили руки из–за нехватки средств. Но тут я увидел несколько разнокалиберных вывесок, среди которых значилась и скромная табличка: ООО «Эсмеральда».

Весь офис занимал всего четыре комнаты с небольшим коридорчиком и туалетом на первом этаже с отдельным входом и подвал. Одна комната являлась кабинетом хозяйки, две смежные отводились под архив и кухню, последняя комната с аскетической обстановкой предназначалась мне. В подвале располагалась бухгалтерия, где работали две пожилые постоянно больные женщины. Казалось, что вся мебель в офисе подбиралась тогда, когда прежние хозяева стремились выбросить ее. Единственное, что бросилось в глаза — кресло с высокой прямой спинкой перед столом владелицы. В нем она восседала как королева на троне.

Да и сама хозяйка в какой-то степени являлась колоритной фигурой. С первого взгляда могло создаться впечатление, что ее вытащили из запасников какого-то ломбарда, отряхнули от нафталина и вручили бразды правления «Эсмеральдой».

Глафира Аристарховна была не тощей, как сушеная вобла, а скорее худощава, подтянута. Ее овальное лицо без следа косметики хранило следы былой холодной красоты.

Ровные седые волосы, не знавшие краски, в форме «каре».

Чистая и аккуратная одежда явно из прошлого века, хотя надо отдать должное, купленная по высокой цене. Но в её стиле попадались такие исключительные моменты как натуральная сумка «Луи Вуитон» и шуба из норки, современная и очень дорогая. В общем, она напомнила мне учительницу лет 60–65.

Когда я сел на стул перед ее столом, Глафира Аристарховна, как хорошая актриса, выдержала паузу, изучая меня внимательным взглядом, а потом спросила:

– Это Вас прислал Владимир Ервандович на место своего друга?

– Да…

– Может Вы хотите кушать? Давайте я Вас покормлю, сейчас я дам задание и для Вас пожарят яйца.

– Нет, спасибо. я не голоден.

– Ну, тогда возьмите орехи, они мытые и вот лежат бутерброды с икрой, она еще не заветрилась, берите, их сделали к вашему приходу специально для Вас.

– Спасибо.

Я из вежливости взял бутерброд, и пару орехов, так как её слова не оставили мне выбора.

– Расскажите о себе, молодой человек. Как Вас звать–величать? – продолжила Глафира Аристарховна.

– Иванов Станислав Александрович.

– Оригинально… – Легкая усмешка тронула ее лицо, – В ваших жилах течет дворянская кровь?

– При всем желании я не смогу точно ответить на этот вопрос. Это сейчас вспомнили о родословных. Вы знаете, что много лет существовал рабочий класс, а также крестьянство. Гнилая интеллигенция не считалась мозгом нации. Сами понимаете, не было смысла копаться в прошлом своих родных.

– Как Вы хорошо сказали, Станислав. Я знакома с этим определением Ленина.

С тех пор она называла меня по имени, но делала ударение на второй слог.

– Надеюсь, вы будете соблюдать мои интересы в отличии от всех тех, кто меня окружает. Я хочу получать доход без опоздания. Прежде всего аннулируйте доверенность на имя Ковалева Павла Алексеевича и оформите доверенность на свое имя.

И последнее, надеюсь, у Вас хватит ума не распространяться о характере и объеме своей работы. Это должно охраняться как тайна исповеди.

– В этом можете не сомневаться.

– Тогда идите работать…

Уже в первые часы я убедился, что первое впечатление не всегда верное. Едва я ознакомился с записями Ковалева, как образ старой дамы сменился образом подпольного миллионера Корейко из «Золотого теленка». Глафира Аристарховна была хозяйкой многих точек, хотя и не больших, сдаваемых в наем. В первую очередь —  два небольших ресторанчика «Ивушка» и «Ниндзя» – русской и японской кухни, расположенные в бойких местах в самом центре города. Я несколько раз заходил в ресторан японской кухни, пытаясь понять, как можно есть бульон палочками, но вот к самим блюдам у меня никаких претензий не было. Оба ресторана не подражали новомодным ночным клубам, но являлись довольно стильными точками питания, где можно было отлично позавтракать, пообедать и поужинать. Они довольно быстро успели обзавестись постоянными клиентами. Короче, оба заведения были вполне доходны.

Не знаю кто «крышевал» ООО «Эсмеральда», но обходилось без наездов. Кроме ресторанов, хозяйка вела дела более десятка всяких киосков, ларьков, киосков, нескольких квартир и даже два дачных участка. Все сдавалось, но не продавалось. Деньги Глафира Аристарховна хранила в банках, но не как в анекдотах в банках из-под кофе, а в самых реальных банках.

Должен признать: все хорошо было продумано. В каждый банк вкладывалась та сумма, которая гарантировалась к возврату государством в случае банкротства банка. Вклады делались с таким интервалом, чтобы проценты поступали регулярно. Я не исключаю, что у нее хранились заначки в наличных деньгах.

Ознакомившись со всеми бумагами, я понял, что прежде всего буду выполнять функции сборщика налогов, точнее, ежемесячных выплат. И, конечно же, порученца этой милой пожилой дамы. Кроме того время от времени бабушка любила судиться по ничтожным, хотя и обоснованным поводам.

Должен признать, что работа в «Эсмеральде» дала мне немало, показала дополнительные способы обогащения и главное,  научила терпеть,  хладнокровно слушать и говорить «да».

Сразу меня поразила человеческая жадность: копить деньги ради накопления не имело, на мой взгляд, смысла, но это на мой взгляд. Даже стало интересно, кто все это унаследует и в какой пропорции. Еще я узнал единственную слабость хозяйки: она любила вкусно покушать. Не подумайте, что худощавая Глафира Аристарховна была склонная к длительным застольям и чревоугодию, наедаясь от пуза. Она ела немного, но то, что хотела. Не буду останавливаться на кулинарных пристрастиях хозяйки, но должен признать, что она была гурманом. Продуктовая корзина включала в себя и икру черную, красную, осетрину, телятину, даже стерлядь она умудрялась найти. Себе она не отказывала, но и других любила покормить.

Из всего, что я узнал, сначала мне было не понятно: почему Глафира Аристарховна держала деньги на срочных вкладах в банках, а не давала деньги в рост бизнесменам под более высокие проценты. Потом я понял, что хозяйке была известна судьба старухи-ростовщицы из «Преступления и наказания». А в рекламе она не нуждалась. Ей нравилось жить тихо, незаметно.

Работу я начал со знакомства с деловым еженедельником своего предшественника и убедился, что в ряде точек финансы следовало получить, как говорится, еще «вчера».

Я выбрал три адреса и поехал. Должен признать, что деньги получил без всяких проблем. К концу дня я вручил их хозяйке, отчитавшись, сколько и от кого. Пересчитав банкноты, хозяйка скупо похвалила меня и вручила 10% от общей суммы.

Где-то через неделю я уже вошел в колею и даже представил хозяйке план на следующую. В конце августа, выслушав мой краткий отчет, Глафира Аристарховна с коротким вздохом сказала:

– Как бы я хотела, чтобы у меня был такой внук, как Вы, Станислав, помощник в бизнесе. Но вот жизнь распорядилась по–своему.

Со временем я узнал, что ее старший сын от второго брака Котов Виктор Александрович — «ни рыба, ни мясо». Не интересуясь делами матери, хотя в банке, где он работал, числился на хорошем счету. Внук Константин Яворский от младшего сына, имеет вторую группу инвалидности по психиатрии: страдает аутизмом.

Остальные родственники трагически погибли раньше срока. В это число вошли три мужа, невестка, младший сын…

Казалось, злой рок преследует несчастную женщину по жизни. Только последний муж Зенкин Яков Ефимович умер в весьма уважаемом возрасте от инсульта.

Именно дед Яша привил любовь Косте к рисованию с четырех лет, увидев в нем талант.

Косте шел двенадцатый год, когда погибла его мать. После этого он ушел в себя. Обращения к специалистам ничего не дало. Единственное, чем мог заниматься часами Костя – это живопись, а реагировал он только на деда Яшу, отмахиваясь от остальных как от назойливых мух. Старый и малый нашли друг друга, проводя основное время вдвоем. Никто не мог объяснить как, но они изъяснялись и понимали друг друга.

Смерть деда от инсульта стала трагедией для Кости, еще одной психотравмирующей ситуацией.

По-своему бабушка заботилась о внуке, хотя мало контактировала с ним. У Кости была своя мастерская, со всеми удобствами на втором этаже здания старой постройки с потолком под четыре метра. Надо отдать должное, купленная бабушкой.

Все оборудовать и обосноваться в мастерской помог Косте еще дед Яша.

Соседи по коридору – супружеская пара пенсионеров, за плату, естественно, заботились о внуке.

Соседка  Зинаида Федоровна поддерживала чистоту и порядок в мастерской, следила, чтобы у Кости была еда. Каждый месяц она давала отчет Яворской и получала деньги.

Не хочу брать грех на душу, но продуктов, указанных в отчете хватало не только одному Косте.

Но это я уже заглянул несколько вперед, хотя собирался Константину Яворскому посвятить отдельную главу.

Продолжение