Александра Токарева. Собиратель, а не коллекционер. Часть 8

Валерий Кульченко. Утро в Переяславле- Залесском. Эскиз к картине «Голубое утро» . 1975 год. Бумага, карандаш, 28 х 21

Начало

По крутым валам Горицкого монастыря, миновав приземистую арку его центральных врат, украшенную каменной резьбой (в верхних углах правом и левом, две смешные каменные лошадки, по центру — овальный медальон с росписью «Успение Богоматери») и, обогнув монастырь слева, мы спустились на берег Плещеева озера. Солнце садилось прямо за монастырь, и купола Горицкого на изящных вытянутых в длину барабанах горели в контражуре, как свечи в гигантском немыслимом канделябре.

И крепостные валы, и облупленные бело-розовые стены, и розовую церковь Успения, все от края до края заливал золотой июльский закат.
Валы Горицкого, поросшие длинной травой, сильно скользили под ногами, девчонки на ходу сбросили босоножки и полукеды и на песчаную отмель Плещеева озера выбежали уже босые. Закатав джинсы и подобрав подолы юбок, мы вошли в воду. Озеро огромное — другой берег не виден, линия горизонта — только вода и небо. Вода в озере теплая на мелководье и удивительно чистая, прозрачная. Следы от набегающих волн похожи на ребра грудной клетки. Мы ходили вдоль береговой линии по мелководью, втираясь босыми ногами в эти песчаные ребра и пытаясь отполировать ступни чистым озерным песком. На волнах играла солнечная сетка.

С берега донеслось:
— Девчонки, вы где? Токайское прокисает, возвращайтесь к нам!
На берегу, на расстеленных газетах, была выложена « добыча» из ларька, а в два цветных бокала ярко – желтый и темно – синий налито токайское.

Мы отхлебнули поочередно из желтого и из синего. Попробовали каждый по паре «капиталистических» черносливин. В бокалах, как и в воде Плещеева озера, играла и переливалась солнечная сетка. Мы любовались на закат и на монастырь, поочередно прикрывая то левый, то правый глаз, и сквозь цветное стекло Горицкий монастырь превращался то в синюю, то в медово – желтую сказку.

Отец и мальчишки пили водку из захваченных в общежитии стаканов, закусывая хлебом и кильками пряного посола.
— Да, сказал отец, — какой вечер, самому не верится, сидим с вами на берегу этого удивительного озера, любуемся на монастырь, пьем токайское, неужели это все с нами происходит? … А лодки, какие красивые, обратили внимание?
Метрах в двадцати от нас, чуть правее, качались на мелководье две деревянные лодки. Сильно вытянутый корпус и высоко задранный киль, — совсем не похожи на привычные «донские». Борта по верхнему краю обведены яркой, контрастной полосой.
— Да, а по цвету-то как красиво, – сиена и кадмий красный светлый, — сумничал кто- то из ребят.
— Вот и представьте себе, что было еще лет двести назад, — продолжил отец – в великие церковные праздники Пасха, Троица или Благовещенье переславцы садились в такие же лодки и отплывали подальше от берега.

Валерий Кульченко. Переяславль-Залесский. 20 х40. 1975 год

В то время каждый монастырь и каждая церквушка, даже самая маленькая, имели свою звонницу и своего звонаря. И начинался праздничный перезвон. И, конечно, звонари соревновались между собой, в хорошем смысле, этого слова. Целая наука была и по литью колоколов и по тому, как звонить. Вернее, не наука, — искусство. А звук – то по воде идет лучше, чем по воздуху – вода же, она очень хороший резонатор.

Представляете, плывет по озеру вдоль берега целая флотилия таких лодок, а в них народ, и все слушают этот перезвон колокольный, несущийся к ним по озерной глади. И вся эта красота еще и отражается в воде, как в зеркале.

Лодки, — в них — от мала до велика, — целые семьи в украшенных вышивкой, кружевом, праздничных костюмах. Около сорока церквей и монастырей действующих было в Переславле.

Валерий Кульченко. Никитский монастырь. Переяславль-Залесский. 20 х40. 1975 год

А ведь Переславль не такой уж и большой по населению город был.
— Если удастся, — продолжал отец, — я свожу вас к Сергею Федоровичу Харитонову, основателю переславского дендросада, — это еще одно немыслимое чудо Переславля. Он, Сергей Федорович, – ровесник века и когда-то, будучи гимназистом, держал хлеб с солью и вышитый рушник на торжественной встрече переславцами государя императора и членов венценосной семьи, когда те приезжали сюда, накануне Первой мировой.

Поезд въезжал в город по узкоколейке, проложенной специально к их приезду. Помните, я вам ее показывал, когда мы прогуливались по городу дней пять назад? –
Все закивали:
— Конечно, конечно, помним, Александр Павлович.

Хотя, на самом деле, отец нам каждый день показывал столько чудес, что какая-то узкоколейка явно проскочила мимо нашего сознания.

Продолжение