Валерий Кульченко. Острова памяти. Часть 178

Начало

Разговор зашёл ещё в самом начале выкладывания «Островов памяти» на сайте «Неофициальных новостей Ростова-на-Дону» http://www.rostovnews.net/ ростовской тележурналисткой неугомонной Галей Пилипенко, а именно — главы «Параметры Венеры«.

Глава посвящена семикаракорскому поэту Борису Куликову.  В ней я пытался, не называя конкретных имён и фамилий персонажей, обобщить образы и понятия: поэт, художник, председатель, казак, женский образ — Аэлита и т.д., чем вызвал замечание по этому поводу несравненной Галины Пилипенко — что нужно все таки называть имена и фамилии, потому что воспоминания — документальная проза, а не художественная фантазия автора на вольные темы, как, например, безоблачное детство, здесь — умиление до слёз, серая, скучная современная жизнь, да ещё и с примесью политиканства — здесь уместны истерики и рыдания!

Немного подумав, не без душевных сомнений, автор этих строк, согласился с литературным редактором «Островов памяти» Галей Пилипенко (к этому времени я самолично назначил её на эту «должность», на что получил ответ: «Считаю за честь!»).

Позже, в связи с опубликованием писем Жданова Александра Павловича (цикл «Снег в Вашингтоне»), все определилось, устаканилось и стало на свои места.

Прошло два года. Беседую с музой и супругой одновременно — Танечкой Лифановой. Теперь, конечно, Кульченко.

«Таня, хочешь я прочту тебе строки, где Борис Екимов пишет обо мне : «Нынешней осенью, в конце сентября мы с товарищем приехали на берег Дона, к  Черкассовскому заливу.

Товарищу моему, жителю городскому,  захотелось ущицы. Вот и приехали на поклон к рыбакам!!!» (Рассказ «За шиповником» из книги  «Смертный приговор», подаренный мне писателем с дарственной надписью).

Таня: «Ну где же это указано, что «городской товарищ» — это Кульченко В.И.? Да ещё из Ростова-на-Дону, а не из Волгограда? Город-герой, ближе к Калачу, всего 80 км. И вполне может быть «волгоградский товарищ» — поэт Василий Макеев, с которым Екимов тоже дружил».

В бой вступает весомый аргумент: «Но я же помню этот хмурый, осенний день и нашу поездку к воде на писательской ниве и судака, подаренного нам рыбаками!

И вояж на следующий день за шиповником, осталась также в памяти и зафиксирована в картине «Слышен крик журавлей»! Я написал её в 2000 году и она стала собственностью РОМИИ.»

Но Таня не согласилась! Хотя я и привёл последний, и, как мне казалось, решающий довод: «Ведь это же художественная проза! А куст шиповника и его алые ягоды остались на всю жизнь! Конкретно!».

Таня: «Это всё на эмоциях и довольно расплывчато!

Вот же в конце рассказа писатель переходит на точную документалистику: «Долина Голубой балки, внизу — речка Голубая. Поодаль — хутор Большой Набатов.

Теперь, будто в насмешку звучит «Большой». А когда-то было и впрямь — 150 дворов.

На той стороне речки — Малый Набатов — 80 дворов.

Дальше — Картули, Лучка — дворов по полсотни.

Теперь там пусто, в Большом Набатове доживают свой век Фома Жарменов, Иван Евсеев, да Василий Вьючнов — природные набатовские казаки».

Вот здесь всё понятно!»

Примолкли оба спорщика. Задумались.

Каждый вспоминал свою малую родину.

Таня — Романовскую, где прошло её детство. Я — Калач-на-Дону.

Цепляемся за каждую соломинку нашего прошлого из островов памяти.

P.S. И всё-таки умиления «до слёз» уместны!

Ноябрь 201 7 год

Продолжение