Валерий Кульченко. Острова памяти. Книга первая писем «Феникс». Часть 184
|
Меткие народные названия — и не потому что там бузина росла, а, скорее всего, по определению характеров жителей — хуторян.
Бузиновцы любили «бузить» — то есть громко очень разговаривать, кричать и скандалить даже. Наглядная картинка: на воскресном базаре в Калаче-на-Дону, как только в гудящем торговом улье вдруг начинали раздаваться выкрики, шум, гам, а потом и драка, местные — спокойные и рассудительные калачёвцы восклицали: «Ну вот — приехали бузиновцы! Всё — считай базарный день закончился. Надо прятать товар! А то могут и на брицке проехаться по торговым рядам!».
«Барыня, бздника» — зазывает покупательницу казачка из Бузиновки, предлагая ягоды паслёна — в простонародье «бздника». Покупательница краснеет, смущается, машет рукой: «Замолчи, дура!» и спешит удалиться под деланный хохот продавщицы и усмешки окружающих. А вслед: «Барыня, бздника! Бздника! Подходите, покупайте!».
Между станицами Голубинской и Мало-Голубой — хутор Камнебродский. И, действительно, в этом месте летом Дон настолько мелел, что обнажалось каменистое дно и можно было переправляться на быках на левобережное займище, чуть замочив ободья колёс телеги.
Напевные, иногда резкие и даже пугающие названия хуторов (от Калача до Голубинки в своё время насчитывалось более десятка: Берёзовый, Гремячий — на левобережье; Камыши да Кусты, Песковатка, Сокаревка, Рюмино — опять правобережье, Вертячий, Кроватка и т.д.) мне — уроженцу этих мест ласкают слух и сердце. Наиболее полный перечень брошенных и умирающих хуторов и станиц вы найдете в прозе калачёвского писателя Бориса Петровича Екимова. Виднейший представитель так называемой «деревенской прозы», гремевшей в 70-80 годах прошлого века, оказала большое влияние на моё поколение. Особенно — на живописцев-пейзажистов.
«Малая моя Родина — я ничего не забыл» — цитировали мы любимого поэта Николая Рубцова. Можно сказать с «молоком матери» нам — воспитанникам художественной студии при Калачёвском Доме культуры привили традицию выхода на этюды (сейчас бы сказали «на п ленэр»), а тогда просто «на природу» — вперёд! Собиралась группа во главе с нашим Кузьмой Степановичем Голавлёвым иногда подключался и Кирилл Степанович Хныкин и на автобусе, который подвозил нас на конечную остановку Калача «Луговая» — объявляла кондукторша и мы гурьбой высыпали из транспорта с альбомами, с картонками, с ящичками для красок, с баночками для воды.
Большинство писали в технике акварели. Только наши руководители — два Степановича — Кузьма и Кирилл, пользующиеся непререкаемым авторитетом, экипировались подобающим для профи образом: этюдники, зонт, холсты — принадлежности для масляной живописи.
Мы пересекали грейдер асфальта, оставляя позади курени и флигельки старого Калача — и перед нашими взорами открывалась бескрайняя равнина левобережья с изогнутой лукой Дона, увенчанной великолепной дугой правобережных холмов. На первом плане — блюдца озёр с ободком из камыша, могучих верб и кустами серебристого лоха. Ноябрь 2017 год.
More from my site
|
Устье реки Голубой , место впадения в Дон, хутор Малый Набатов, выше по течению — Б.Набатов и дальше по долине с журчащей по камням воде, с остатками мельниц, тихими запрудами и омутами по берегам заросшие камышом, окаймлённые старыми вербами, хутор Евлампиевка и всё вверх по распадку с меловыми кручами и покрытые тёрном балки по бокам — петляет прозрачная ледяная лента воды до хуторов Верхняя и Нижняя Бузиновки.
