«Моя железная леди» — мысль, всплывшая, как подводная лодка, из глубин-пучин памяти. И она не о моём первом строгом главном редакторе Людмиле Николаевне Калининой, а о самой газете. Ведь сначала газету — буква за буквой складывали из металла. Невероятно? Но факт — из ящика в типографии подобранные буквы составляли в слова, потом в предложения, затем вставляли их в специальные крепления, так что мало-помалу статья становилась конструкцией, похожей на какой-нибудь хай-тек. А метранпаж (забытое слово, да?) из статей, как из кирпичей, сочинял Вселенную новостей, а потом из неё как, из гравюр художников, делали первый оттиск. Когда студенткой Ростовского госуниверситета я пришла на практику и увидела впервые печатный цех — я оттуда унесла подарок — меня научили и разрешили из тяжёлых букв выложить моё имя «Галина Пилипенко» и забрать с собой, макать в пропитанную чернилами и оставлять именной след. Процесс напоминал кассу и буквы для детей — вы так научались? Наверное, сегодня из такого процесса сделали бы фрагмент «туристической привлекательности» региона, как сейчас в мастерских Крита вам дают шанс выкружить на гончарном станке кривобокий глечик или расписать маску в Венеции. Но тогда — всё было очень серьёзно и цензура — жесточайшей. Кажется и развлечений не существовало, печать являлась орудием пропаганды, газета «Комсомолец» — органом ВЛКСМ. Ритуал набора газеты настолько поразил меня, что даже взяла псевдоним Татьяна Препринт (что означает предварительное печатание) и пользовалась им в самиздате. Но когда мой репортаж из зала суда в СПб над Кинчевым опубликовали в столичной книге (!!), я решила не сидеть более в тени псевдонимов.
Хотя, по — честному — я ещё дважды прибегала к псевдонимам, подписываясь именами своих бабушек — превращалась в Ульяну Дикунову и Антонину Великород. Ну дальше.
Про строкомер и сало
Гонорар, как и газета, живёт один день — шутили мы тогда, имея ввиду маленькие деньги. Система оплаты за труд тоже особенная — статьи меряли строкомером — линейка такая металлическая. Чем длиннее написанное — тем больше рублей. Закралось подозрение — почему у Маяковского такая «лесенка» стихотворений? Не газетная ли привычка? После напечатания тиража, «скелет» разваливали. прям простится сказать «разрушали идеологию», но назавтра, железные фразы, как солдаты, снова вставали плечом к плечу. Над новенькими во всех коллективах (компаниях, фирмах — синонимы нашего дня) подшучивали. Мне невзначай вручили строкомер и поручили им порезать сало — пока другие резали хлеб и заваривали чай. Ничего, весьма на нож похож. Только держать неудобно. Пришлось выучить жаргон газетчиков. «Порезать» — не о сале уже, а о сокращении текста. «Спустить в подвал»- не о заметании следов и сокрытии трупа, а то означало передвинуть текст в нижнюю часть полосы. «Обрезать воздух» — это не насильственные действия, сие означает, что на фото над изображением (основным) много пустого простанства. Внимание! Компьютеры тогда и во сне не снились, телефонов существовало три вида — телефон с круглым диском — на столе в редакции, телефоны-автоматы — кидаешь две копейки и «Аллё» (вспомнилось, как Цой в фильме «Асса» монетку потом леской доставал) и междугородние.
Для звонка родителям в Волгодонск приходилось ехать в Нахичевать на Первую линию, если на Подбельского клубилась очередина. В этих местах в Ростове-на-Дону находились переговорные пункты с кабинками.
Концепция, однако! Вадим Николаевич Подбельский пламенный ленинец — нарком почт и телеграфа России. Теперь это переулок Соборный. Сначала я попала в отдел писем и второе знакомство — после редактора — с учётчиком писем — с необычно- привлекательным именем Флёрой. В бумажном эпистолярии Флёра Хорошева вела себя как чебак в воде. Газету создавали не только мы — журналисты, корректоры, фотокорреспонденты, ответственные секретари и безответственные студенты. Трудились в нашем городе внештатные авторы, а также читатели присылали составленные ими кроссворды или продиктованные исключительно сердцем стихи. А где ж раскрывать свои таланты, ведь не родились ещё изобретатели соцсетей.
Так что 100 летие газеты — это всеобщий праздник. Весь народный креатив почта СССР приносила Флёре на радость. Особенно она ценила и щедро делилась с нами «куренизмами» — ловко выхватывала из стопы письмо и с наслаждением цитировала. Перлы-анекдоты сочиняли жители Ростова и области, а в газете их поселяли в «Весёлый курень» , в рубрике на четвёртой («лайт» — сейчас бы мы сказали) полосе.
В газете научили — чтобы быть настоящим профессионалом надо собирать и хранить свои публикации. Эх, и где та папка? Нет не на компьютерном столе (их же не существовало, как и каких-либо других гаджетов), а синяя, с тесёмочками?
Параллельные миры пересекаются
В газету я пришла с Валерой Посиделовым — мы вместе учились, потом женились, и параллельно работе в газете, выпускали самиздатовский журнал о рок-культуре «Ура Бум Бум» и аудио-приложение «ИНР — «Иллюзию независимого радио». Теперь исследователи выяснили, что мы придумали (сами того не подозревая) первый подкаст в стране! И этот факт в Википедии удостоверяют более десяти источников! То ли уже политическая система давала сбои, то ли срабатывало коллективное заклинание «Перемен! Мы ждём перемен!», но рок-концерты в донской столице то разрешали, то винтили (запрещали). Соответственно, наша редакция то разбиралась в причинах — должен ли был состояться рок-фестиваль в Ростове-на-Дону? А то и публиковала кое что из того, что я творила для самиздата!! Да, невероятно, но официальная пресса, и такой поворот! Так, например, на страницах «Комсомольца» появились фрагменты интервью с лидером группы «Зоопарк»! Это же интервью в теперешнее время даже привели в солидной книге о Майке Науменко, изданной в 2020 году в Москве. Пропихивались в свет и другие неформальные материалы, а всё благодаря тому что Сергей Агафонов и Лена Афанасьева придумали рубрику «Семь пятниц» и насыщали её неформатом с неформалами. При том рядом звучал и иной космос: Валеру Посиделова послали делать интервью с Лили Ивановой (ударение на «а»). Рок-музыкант, председатель первого ростовского рок-клуба Валера очень горевал — мало того, что пришлось заранее составлять вопросы и отправлять их на согласование!
С такой тактикой поведения с иностранными исполнителями, Валере (да и никому из состава тогдашней редакции) сталкиваться не приходилось. В итоге, когда он (почитавший исключительно Нину Хаген и Анну Дидлей) приехал на интервью, список вопросов к звезде болгарской сцены шибко уменьшился, а те что уцелели, причесали с большим слоем фиксирующего лака. К тому же певица опоздала и вела себя… капризно, скажем так. Интервью за отсутствием диктофонов и каких-либо иных гаджетов, записывали от руки! К счастью, в университете вместе с скучнейшим курсом «Партийное строительство» (единственный трояк — именно по нему), нас учили и полезностям — стенографии. Елене Афанасьевой я благодарна ещё и за то, что пробегая по коридорам дорогой редакции (на проспекте Будённовском она располагалась), невзначай бросила: «Галка, познакомься, твой собрат — делает самиздат в Таганроге». Так и по сей день я дружу с Русланом Ясаевым, в те годы издававшем фэнзин «Палата». Так же шёл и обратный процесс, например, моему «Ура Бум Буму» перепадало то, что не выходило в свет на страницах газеты. Например, рисунок Андрея Ракуля, где он изобразил обрюзгшего человека, на толстой попе которого — несколько кнопок, как символов (или лучше сказать «логотипов», их круглая форма объединяет) бюрократии.
Называлась карикатура «Не расстанусь с комсомолом» и к публикации допущена не была, хотя, уже казалось очевидным, что комсомол — помощник партии, дискредитировал себя, как бескорыстное движение, каким, возможно оно когда-то замысливалось — на заре чьей-то юности, но не моей. Не все и мои мысли доносились до читателей. Слушая альбом «Переферию»» ДДТ, я расшифровала — точнее на слух записала все тексты и, основываясь на них, написала шикарную, на мой взгляд, рецензию. «Знаешь певца Вертинского?» — спросила меня зав.отделом и продолжила: «Он называл Россию сортиром. Но всегда добавлял: «Но это мой сортир». Так вот у того твоего Шевчука не чувствую любви к сортиру, то есть к Родине». Формулировка отказа так поразила меня, что вот запала в память. Также, мы с Посиделовым Валерой лидером рок- группы «Ден и вечер», любили культурно-музыкальную тематику (хотя приходилось заниматься всем, кроме спорта), касались и смежных тем: пытались улучшить отечественный гитарный рынок. Вы знаете о том, что у нас производились баяны (фабрика в районе старого вокзала, потом там стали делать пластиковые окна), пианино и гитары? Так вот наш анализ назывался «Не настроить гитару на лирический лад».
Про сердечных героев
Газета прекрасна ещё и тем, что умеет плести и кружева и суровые нити — сплетая судьбы, выстраивая жизненные дороги.
По заданию дорогой редакции я отправилась к специалисту, который знает всё про ошибки врачей — к главному патологоанатому Александру Эдуардовичу Мационису. Он был один из создателей системы патологоанатомических бюро в СССР, человек щедрой души. Он-то и рассказал мне о коллеге — Александре Акимовиче Дюжикову. Мне посчастливилось первой познакомиться с планами хирурга и они казались невероятными — построить в Ростове кардиоцентр! Выявлять болезни сердца ещё в утробе матери!
Чтобы написать об этом статью, я приехала в кардиологию с сыном — Дмитрием Посиделовым (года три, наверное ему тогда насчитывалось) и фотографом газеты — Юрием Гармашем. Получилось фото: у окна, откинув занавеску — кардиохирург показывает малышу будущее медицины.
Когда через много лет я оказалась в уже построенном кардиоцентре в кабинете Александра Акимовича Дюжикова, то на одной стене вместе с Патриархом и Президентом увидела и черно-белое ещё не поседевшего главного кардиолога и ещё не выросшего сына моего. Для кардио-врача снимок нашего фотокора стал знаковым.
А в прошлом месяце жизнь заиграла новыми красками — Александру Акимовичу благодарный пациент подарил картину. На ней — маслом художник повторил сюжет фотографии!
Про людей Многих коллег «Комсомольца» я считала и считаю Личностями.
Настоящая глыба и матёрый человечище — Сергей Синеок, он брался за серьёзные темы — боролся против строительства атомной станции и победил в сражении против возведения мусоросжигательного завода в черте Ростова. Так что, когда Сергей пошёл в депутаты и на выборах попросил меня стать его доверенным лицом и наблюдать за ходом голосования, я испытала прилив гордости — такой значимый человек мне доверяет!
Сергей считает, что он пишет медленно. Я даже предложила ему здороваться не легкомысленно «привет», а заменить на «Здравствуй, брат, писать очень трудно». Так приветствовали в прошлом веке друг друга члены литературного товарищества «Серапионовы братья«. То же можно о Сергее сказать, но в итоге статьи геолога выходили блестящими и легко читаемыми! Абсолютно точными и пронзительными. Не знаю как Сергей — геолог по образованию — владел киркой, но пером — изумительно. Согласны с мнением, что лучшие журналисты — это пришедшие из другой профессии?
Как-то фотограф Николай Хомчик сделал снимок — Сергей в движении, входит в дверной проём и заполняет его весь. Сергей, не терпящий рамок. В общении Хомчик казался мне резким и душевного контакта с ним не сложилось, как с Синеоком, но вот Людмила Николаевна Калинина, много лет спустя, подписывая мне свою книгу, рассказала, что после смерти Хомчика, они затеяли перестановку в его кабинете и, отодвинув шкаф, обнаружили надпись на стене: «Люблю вас всех. Николай Хомчик». Вспомнился финал фильма «Любит — не любит», где героиня Одри Тоту, покинула больницу, излечившись, а уборщица, отодвинув шкаф, видит там портрет возлюбленного, к которому «Одри» питала болезненную страсть. Портрет, сложенный из всех невыпитых таблеток. Может не в тему, но так уж пришло на память.
Кажется, я слышу голос Сергея Тимофеева (кто теперь не знает его группу «Пекин Роу Роу» или товарищество художников «Искусство или смерть»?) — он останавливает в коридоре редакции коллег с насущным вопросом: «Старичок, займи 5 рублей».
Занять душевного тепла можно было у ангела-хранителя архивов редакции — Любови Баблоянц. Она всегда находила добрые, поддерживающие слова.
Вторая жизнь газеты
И всё же газета живёт дольше, чем гонорар! Маргиналам она служит скатертью, на ней раскладывают сырок, огурцы и прочую закуску. Газета также позирует в натюрмортах донских художников.
И, конечно, она продолжает жить в моём сердце.
Родители рассказывают, что в детстве более других меня интересовали два вопроса — бедные мы или богатые? И почему нашу фамилию не печатают в газетах? Вторая часть сбылась…
Ваш корреспондент Галина Пилипенко специально для газеты Нашевремя
