Сценарий фильма «Дорогой Королёк или Монументальный антисоветчик»

1. Сегодня 8 ноября 2022 года — день рождения моего мальчика.
   Поэтому сценарий документального фильма освящается моему дорогому сыну Дмитрию Посиделову. Здесь умышленно не расписан видеоряд и есть некоторые сокращения.
2. Как я себе пару родственников нашла.

Здание Донской публичной библиотеки похоже на буханку ржаного хлеба. Только «начинка» каждый раз новая. 5 ноября 2012 года мне почудился вкус новой истории, начинающейся в моей жизни: я, как и  обычно, снимала сюжет для программы «Вести Дон»: профессор Вячеслав Смирнов презентовал  толстый-претолстый том «Летописи Ростова-на-Дону».  В этой солидности собраны даты, имена, фото. Всё шло по заведённому сценарию — автор рассказывает о том как создавался труд, присутствующие внимают.

И тут вдруг встаёт седой мужчина и как-то вразрез, напористо говорит: мол, энциклопедия  — это хорошо, но когда будет переиздание биографии скульптора и художника Сергея Королькова? 

Даже мало-мальски непричёсанный ход событий украшает сюжет и вот я уже с микрофоном пробираюсь к седовласому. 

НИКОЛАЙ ПОСИДЕЛОВ — ПЛЕМЯННИК СЕРГЕЯ КОРОЛЬКОВА: «Я горжусь им, потому как он мой дядя и я на хуторе, где он жил и писал вместе с Шолоховым эскизы к «Тихому Дону», я свой музей сделал — музей Сергея Григорьевича  Королькова.

Мемориальную доску повесил сам — лично, где он сделан по фотографии из книги и  на мраморной доске написал, что здесь жил великий художник России Сергей  Григорьевич Корольков.

А внизу подпись — от племянника  Николая Семёновича Посиделова».

В  городе-миллионнике не  лишне уточнить кто кому кем приходится, потому что моего сына величают Дмитрий Посиделов.  И вот — да — оказалось — кровь не вода. Так что из библиотеки я ушла богаче на двоих родственников —  Николая Посиделова и всемирно прославленного Сергея Королькова. 

Впервые семьи Посиделовых и Корольковых я увидела на дагеротипе именно в «Летописи Ростова-на-Дону». Ребенок — Сергей Корольков. Профессор Смирнов подарил мне книгу с лестным автографом: «Асу телевидения».

Высокое звание я решила как-нибудь, при случае, оправдать. Мелькнула идея задокументировать происходящее в фильме о Королькове. 

Есть же несколько документальных  картин о легендарной ростовчанке — психоаналитике Сабине Шпильрейн.

И художественный  есть —  Дэвида Кроненберга, с Кирой Найтли в главной роли.

И о другой девушке — Нине Рындзюн — с  ростовской улицы Социалистической  выросшей в скульптора  Нину Нисс-Гольдман, позаботился кинематограф.

Её талант и  слава описаны в повести Дины Рубиной «На Верхней Масловке» и по ней поставили фильм, а ростовчанку сыграла  Алиса Фрейндлих!

Международный кинофестиваль «BRIDGE OF ARTS » проходит в Ростове-на-Дону у входа в театр Горького, под горельфами Королькова, но при этом, удивительно, но, насколько мне известно, о Королькове нет  ни документального, ни художественного фильма!

Загуглила — не нашла видео об этой масштабной личности. 

В орбиту личности Королькова вовлечены Шолохов, Гитлер, Рузвельт, Сталин, Вучетич.  Тысячи расстрелянных и единицы выживших казаков в Лиенце, мой сын Дмитрий Посиделов  и время.

Время, которое смотрит на нас из зеркал.

Но, оказалось много «но».  Приступила только когда поняла, что вокруг творится «булгаковщина».

2 Родные враги. Лиенц

Судьба распорядилась так, что Корольков оказался единственным художником в мире, написавшим картину, посвящённую тяжёлому моменту в истории — выдаче казаков в Лиенце.

одном из изданий  книги Николаса  Бетелла «Последняя тайна» появилась репродук­ция сильной и страшной картины, написанной в 1957-м году одним художником-эмигрантом из казаков (Сергеем Корольковым), на которой изоб­ражена была сцена выдачи казаков.

Пол­ковник Алек Малколм, руководивший выдачей казаков, назвал картину «нелепой и абсолютно неправдоподобной».

Из расспросов британских солдат, которые принимали участие в операции, ясно, что казачий художник С.Г. Король­ков, в изображении этой сцены допустил определенную сте­пень свободы. Например, никто не припоминает, чтобы во вре­мя этой операции кто-нибудь из солдат размахивал винтовкой как дубинкой. Майор Дейвис (бывший наиболее близким к казакам) указывает на примкнутые штыки и го­ворит, что было бы опасно, если не невозможно, пользоваться оружием таким образом.

Не было там и гусеничных танков того типа, что изобразил художник. Однако,  майора Дейвис говорит, что за исключением этих деталей, картина воспроизводит достаточно правдивую картину событий.»

Лондон. Издательство Стенвалли. 1974 год

Репродукцию картины Королькова приводит в своих воспоминаниях  подданная США Галина Фёдоровна Почепцова-Джонстон. 15 летней девочкой Галина оказалась в Лиенце.

Утром 1 июня 1945 года казаки в Лиенце собираются вокруг полевого алтаря на траурное богослужение.  Причащали одновременно 18 священников. 

Галина Фёдоровна Почепцова-Джонстон. Бостон, США: «Все кто был на этой площадке причастились и начали причащать всех людей каждый священник. И вдруг нас окружили танки!  Немного, но были! Окружили грузовые машины — много! И тут сразу поняли все, что нас отправляют на родину

И я стала продвигаться к мосту, где была наша бричка и где должны были стоять папа с мамой, но я не понимала что дальше делать? Но я решила двигаться к мосту и через мост идти к бричке. Люди…кто -то хватал меня за ногу, кто-то рукой тянул за юбку. Это был в самом деле ад кромешный! Люди кричали, плакали женщины, дети. Я не знаю — зачем детей-то взяли??

И я подошла, а юнкера говорят:  «Через мост не пропускаем».

«Вот это здорово » — я говорю — да я вас всех знаю!». Мишка там был и я вот так локтями встала между двух юнкеров, оттеснила и проскочила!

И я значит за мост и по тропинке, вдоль реки Драва шла, не шла — бежала! И друг я вижу — что-то блестит — на дороге лежит. Я схватила, а это — Матерь Божья!

Я её подняла, обняла и целовала крепко, чтобы все были спасены и думаю, а если меня заберут? И будут над Божьей Матерью издеваться! Нет я решила её оставить, а потом даже если буду на конце света, я приеду и заберу тебя!

Я нашла ёлку, роста я была невысокого, но постаралась спрятать её повыше. Осмотрелась и точно засекла где это дерево и побежала» .

«Кто -то кричит: «Вот она!»! Я испугалась, думала, что будут стрелять и я бросилась в кусты, а потом выглянула, оказалось, что тащили утопленника, потому что казаки или стрелялись  семьями, или поодиночке. Все боялись».

ЧЕРЕЗ ЛЕДЯНУЮ КУПЕЛЬ

После Гражданской войны, гибели отца и старшего брата, вместе с матерью пятнадцатилетний Серёжа Корольков перебирается из родного хутора Павлова Константиновской станицы Области Войска Донского на хутор Шмат.

«Шмат» — означает «кусок». Не кусок, а целый фрагмент жизни великого художника Сергея Королькова прошёл в  доме семьи  ПОСИДЕЛОВЫХ в  живописном местечке на левом берегу Дона в Азовском районе.

В неё вовлечены Шолохов, Гитлер, Рузвельт, Сталин, Вучетич.  Тысячи расстрелянных и единицы выживших казаков в Лиенце, мой сын Дмитрий Посиделов  и время.

Время, которое смотрит на нас из зеркала.

Однажды преподаватель рисования привез будущих живописцев на пленэр  в окрестности хутора Шмат. Те сразу к воде, увидели рыбака, кричат — «Дяденька, а где тут магазин у вас?». А «дяденька» молчит. Не то чтоб совсем  глухой. Глиняный оказался. Сегодня мы бы сказали: «гипер-реализм». А тогда выяснилось, что рыбак рыбака вылепил. Скульптор нашелся — паренек Сережка из местной рыбацкой артели. Преподаватель, пораженный даром парня, пригласил его учиться в Ростов.

Вот здание артели. Тут же — на берегу старый дом — именно отсюда, подпоясав кожух куском сетки по льду пошел рыбак  на высокий правый берег Дона — в Ростов. Учиться.

Корольков  пешком,  зимой, переходил Дон и провалился под лед, но сумел перебороть крыги  (так казаки называют льдины).

Из книги профессора Смирнова: «Сам выбрался и мокрый , заледеневший ввалился поздней ночью на квартиру  Сергея Дмитриевича  Михайлова – преподавателя художественной школы.  Извинившись за поздний визит,  Сергей наотрез отказался от лекарств, но, попросив стакан водки, завернувшись в тулуп, уснул и утром в полном здравии пошел  на  экзамен,  специально для него устроенный директором училища».

Он предложил обычное — нарисовать гипсовую голову. Королькову задание показалось простецким, он взглянул на объект один раз. Затем вышел в соседний класс и по памяти  воспроизвёл голову на бумаге абсолютно точно.

Поразив умением мгновенно схватывать! Хотя учебный год уже давно начался, Королькова приняли.

В те годы популярные художественные классы Андрея  Чинёнова располагалась на улице Никольской — теперешней  Социалистической 77.

«Довольно колоритно описывали его внешность: в школу он пришел в огромном тулупе, в забродских сапогах, подпоясанный кушаком из куска сети. Физически сильный, характера резкого. Его отличала большая сила воли и огромная работоспособность.

Корольков мог рисовать целый день, не уставая, а в кармане у него часто торчал кусок деревянной ножки от разломанного стола или дивана, из которой он вырезал какую-либо фигурку» (В. РЯЗАНОВ, «Культура», No.2 (6814). Москва, 21 сект. 1991г.).

Рыбак  стал учиться на одном курсе с  Александром Лактионовым будущим известным живописцем и обладателем Сталинской премии за картину «Письмо с фронта» и Евгением Вучетичем, будущим автором монумента «Родина-мать» на Мамаевом кургане, скульптур фонтана  возле Ростовского театра имени М. Горького 1936 год) , «Монумента Первоконникам» на  площади Советов в Ростове-на-Дону и многих других. 

Анатолий Селютин художник, ученик Петра Келлера г.Истра: » Вучетича называл бездарью. Они же вместе учились и Корольков ему прямо говорил: «Ты — бездарь!». И он прав! «.

На переменках внимание Королькова привлекает Нина Крузе — бабушка титулованной красавицы Виктории Лопырёвой.

Пётр Лопырёв художник г.Ростов-на-Дону: «Они учились в одно время, правда, он старше был намного, правда, я не помню насколько лет. Он-то пришёл в училище взрослым, а мама училась и он пытался за ней ухаживать.

А тогда в определённых кругах мода была — на пресс-папье в письменных приборах вместо ручки навинчивали маленькие кукиши. И она его как-то попросила сделать комбинацию из трёх пальцев. 

Но он её не понял и однажды пришёл в гости с большим пакетом сантиметров 40 или 60. И кода развернул — там оказалась монументальная фига! Наверное, из глины, потому что вылеплен был.

А незадолго до этого,  он вышел с предложением выйти за него замуж.

И когда он спросил: «Ниночка, вы что решили по моему вопросу?», а она совсем молодая девчонка — 19 или 20-ть лет, повернула к нему этот кукиш и сказала: «Вот ответ».

Он позеленел — как рассказывали — но смолчал.

А  у нас на пианино стоял старый металлический  подсвечник и он его взял и буквально скрутил! Потом повернулся и ушёл.

Так закончилась история со сватовством.

Согнутый подсвечник ещё долго жил вместе с пианино в нашем доме.

Кукиш выбросить было жалко и его отдали домработнице. Она жила в доме напротив и поставила его на шкаф и с улицы его можно было видеть».

Этот снимок, запечатлел творцов-товарищей. Корольков и  Виктора Баринов. Некоторые скульптуры Баринова, к счастью,  всё ещё населяют улицы Донской столицы. 

Те, кто поднимает голову выше первых этажей, конечно же, знают имя этого человека.

Его барельефы — портные и любительницы принарядиться  украшают «Дом мод» в Ростове-на-Дону на Б.Садовой, люди труда — центр «Здоровье» на Ворошиловском, пионеры всем примеры — в нишах школы на проспекте Будённовском, а памятник Кирову, перенесён завихрениями истории с главной улицы на Пушкинскую.

Скульптор и архитектор Виктор Баринов восстановил полностью погубленных фашистами атлантов фонтана, что у Театра имени Максима Горького.

Татьяна Баринова дочь Виктора Баринова: «Почему он так увлёкся скульптурой после архитектуры — с Корольковым они вместе работали и прекрасно сделали памятник, ну макет в небольшую величину, который должен был стоять на площади Советов.
Вучетич оттуда взял одного коня! И одного наездника!».

Галина Пилипенко: И ещё о скульптурах Баринова. Мы нашли их в одном из ростовских дворов. Беззаботные дети и счастливые взрослые, окурок. Они находились на здании Кинохроники и их обещали вернуть.
Фигуры, созданные Виктором Бариновым, были сбиты со здания Кинохроники в Ростове-на-Дону на Красноармейской улице. А само здание снесено.
Так было уничтожено Документальное кино и Дона и Кубани — то есть летопись, история.

Фигуры обещали восстановить на фасаде построенной высотки и они терпеливо ждут своей участи — уже не один год. А пока что красавицы в кокошниках со звёздами, солдаты, матросы и учёные вдыхают запах шашлыков — из их фрагментов мангал соорудили.

Корольков иллюстрирует книги Шолохова, а Баринов в станице Вёшенской строит главному казачьему писателю дачу  — замечает внук архитектора,  унаследовавший любовь к живописи. Некоторые историки считают, что именно после выхода «Тихого Дона» казаков перестают расстреливать без суда и следствия.

Михаил Баринов внук Виктора Баринова,  преподаватель рисунка и живописи  кафедры Изобразительного искусства Архитектурной академии ЮФУ: «Они тут такие оптимисты, они делают дело, им нравится их работа. Работа осталась нереализованной. Куда он делся — макет «Освободителям — Красной Армии»?

Галина Пилипенко: То есть то одна из немногих фотографий, где он улыбается?

Я обратил внимание, что он везде — суровый или мрачный Корольков. Даже когда в Америку уехал. А здесь улыбается. Я рад, что Королькова и деда связывала крепкая мужская дружба.

Дед с Корольковым были великовозрастные хулиганы.

Однажды, сидя за рюмкой чая, они изваяли большую фигуру мужского полового органа и ночью выставили на Большой Садовой. Утром, рабочий класс, отправляясь на заводы, несказанно был поражен тому как искусно и с мельчайшими деталями, было выполнено изваяние.

Милиция подсуетилась — убрала и от изваяния осталось только воспоминание. Отец рассказывал мне эту историю и я склонен ему верить: от таких ребят можно было ожидать чего угодно».

Из книги профессора Смирнова Учась в школе Чинёнова, Корольков в 1928 году  работал штатным художником в молодежной газете «Большевистская смена» — продолжал кормить не только себя, но и стареющую мать.  Иллюстрировал газетные материалы, причем делал это очень быстро, что называется одним махом и всегда удачно. «Штампуя» сатирические зарисовки, карикатуры на комсомольских чинуш и бюрократов, он параллельно (!) создал  цикл эротических рисунков (12 листов) на текст анонимной поэмы «Лука Мудищев», приписываемой в то время эротическому поэту Баркову. И хотя позже он, полуотрекаясь, назовет свою работу «грехом  молодости», 

                                                  ТЕАТР-ТРАКТОР

Валерий Рязанов искусствовед, Заслуженный работник культуры РФ, Почётный член Российской Академии Художеств: «Корольков был антисоветски во многом настроен, он и Сталина не любил и Гитлера не любил. И, выпивши, мог аполитичные вещи высказывать.

Сохранились протоколы допросов, где он откровенно высказывается о несогласии с коллективизацией: нигде не работавшие и ничего не нажившие люди, брали то, что нажили другие. Мне — говорил Корольков — это очень не понравилось. И многое другое говорил.

Но его выпускали всегда. Он как-то удивительно в 30-ые годы оставался на свободе. И как раз его выпустили перед тем как началось строительство театра».

Корольков  становится автором провокационных  горельефов на драматическом театре имени Горького. 

Анатолий Селютин художник, ученик Петра Келлера г.Истра» : » А однажды, Корольков пришёл к Келлеру возбуждённый: «Побежим — говорит — в балку к Ботаническому саду — там сбросили труппы лошадей. Мне надо зарисовать какой он — мёртвый глаз лошади».

Сваленные в кучу животные  оказались зрелищем не для слабых.  Но Корольков сделал множество рисунков.

Искусствовед Валерий Рязанов, поражённый горельефами драмтеатра, начинает собирать всё, что связано с именем их создателя — Сергея Королькова.

Валерий Рязанов: «Первая публикация о Королькове у меня вышла в конце 80-ых годов. Я удивился — газета «Молот» отдала целую страницу! Наверное, это не было случайностью — газету тогда возглавлял Георгий Васильевич Губанов — он родом из Вёшенской станицы. Естественно, меня интересовала архитектурная среда, 2: 45

И, конечно, пройти мимо театра Горького и скульптурного горельефа пройти нельзя было! И я подошёл к нему, посмотрел внимательно и ощущение мощи такой, ощущение эпичности! Всё говорило о грандиозности замысла и необыкновенности таланта автора. Я останавливал прохожих и спрашивал: «А кто автор?».

Никто не знал.

С трудом кто-то вспомнил, что сам театр был построен по проекту Щуко и Гельфрейха, а про Королькова — ничего — ни звука!

Я опросил всех художников старшего поколения, которые по своему возрасту были его современниками. Около десятка человек: друзья, скульпторы,. живописцы, графики. И у меня составилась очень большая энциклопедия воспоминаний.

Есть очень краткие, как например, художник … (неразборчиво  произносит фамилию — Г.П.) говорит: «Я зашёл в выставочный зал  и увидел Сергея Королькова.

Он положил руку на плечо красиво одетой дамы.

Оказывается, это была его жена».

Бойцы Красной Армии, как и белогвардейцы, с которыми они сражаются, обнажены и безоружны.

«Как без формы различить, где наши, где чужие?» — спрашивали чиновники из комиссии, принимавшей в конце тридцатых годов работу для «украшения» театра в форме трактора, который сейчас входит во все учебники по архитектуре.

Рязанов: «То ли Гельфрейх сказал, то ли Щуко, когда театр открыли, что без горельефов Королькова наше здание было бы мёртвым, как саркофаг или как книга, в которой нет иллюстраций.
И они же очень динамичные, незастывшие вещи, там не позирует никто!
Когда кто-то обвинил его в натурализме, мол, в фотографиях так делают, он сказал: нет, в фотографии нет движения, а у меня фигуры движутся.
То есть там такая динамика, что она, как пружина, говорил Гельфрейх — вносит заряд напряжение сжатой пружины в общий проект здания».

На самом первом спектакле в театре на сцену вывели конницу.

А в наше врем макет театра имени Горького как уникальный объект, выставлен в Лондонском Музее истории и архитектуры.

                                        ТИХИЙ ДОН

Корольков  иллюстрировал роман «Железный поток» Серафимовича, «Как закалялась сталь» Николая Островского и других. Он — самоучка и самородок — нарисовал иллюстрации и к «Тихому Дону», да так, что стал  Шолохов называть  художника не иначе как «дорогой Королек» и именно Королёк стал самым любимым художником  будущего Нобелевского лауреата.

Рязанов: «Когда Герасимов снимал «Тихий Дон», то перед ним лежала книжка «Тихого Дона» 30-х годов издания с иллюстрациями Королькова.
И в знаете, что в библиотеке нашей краеведческой есть много книг изданных в разных странах и в одной я читал, что Шолохов говорил: «С удовольствием дарю эту книгу Музею краеведческому, так как она проиллюстрирована лучшим моим иллюстратором — Сергеем Корольковым. По-моему в 60-е годы сделана такая надпись.

Когда Корольков покинул Родину, издания, которые он иллюстрировал уничтожали. 

ЕВГЕНИЯ СИТЛИВАЯ ЗАМЕСТИТЕЛЬ ДИРЕКТОРА ПО НАУЧНОЙ РАБОТЕ МУЗЕЯ ИСТОРИИ ДОНСКОГО КАЗАЧЕСТВА (Г.НОВОЧЕРКАССК): «У нас хранится довольно редкое издание «Тихого Дона» с иллюстрациями Королькова. После войны все произведения с его иллюстрациями были запрещены. Но один житель Новочеркасска ослушался и спрятал «Тихий Дон» на чердаке. К нам она попала не в очень хорошем состоянии в связи с условиями её хранения.

В 90-ые годы, когда табу на имя художника сняли, он заговорил и стал рассказывать какая книга у него сохранилась. Об этом узнала сотрудница нашего музея и книга была куплена у него в 90-ые годы, тогда были ещё тысячи и вот в документах записано: «За две тысячи рублей». Это значительная сумма. Это половина средней зарплаты музейщика».

Теперь том, когда-то спрятанный среди хлама, можно листать только в особых белых перчатках и только специалистам.

Рязанов: «Я читал в одном из изданий 30-ых годов, когда был Всесоюзный конкурс художников-иллюстраторов, и там показали Королькова впервые.
И шум большой пошёл, все стали восторгаться, а «умные» критики сказали: «Нет, ну что вы, он слишком натуралистичен, документалистичен, надо обобщать».
А тогда было модно в советское время обобщать, то есть оболванивать человека, чтобы избавиться от его индивидуальности. Так: обобщённый образ рабочего, обобщённый образ крестьянина — индивидуальность не нужна была никому.
А у него — вы посмотрите как одеты казаки и как одеты дезертиры. Вот снасти посмотрите, вот женщины убитая — всё досконально! А подкова на сапогах у казаков!!
И потом — его отец был конезаводчиком — он лошадь настолько знал! Посмотрите насколько она вылеплена — не только грация, а пластика всего тела. Как она держится гордо — по силуэту.
Вот это всё ему в вину поставили!

Ну человек же из провинции приехал, и куда хочет? А там — маститые товарищи были и его покритиковали здорово.
Хотя там, конечно, знаю всю эту историю, не было достойных иллюстраторов «Тихого Дона» .

Хотя он ещё иллюстрировал «Железный поток» — видел в Центральной библиотеке Ленина — совершенно другой стиль, «другой» художник — неузнаваем!
Здесь он — великий классик.

Есть слагаемые, которые способствовали громадному успеху Королькова. Во первых, конь — неотъемлемый персонаж казачьей жизни.

Когда нашли его скульптуру на берегу, рисунки в каждом доме, а ещё иллюстрации к Семилетней войне, к походам Петра Первого. Встал вопрос — откуда он мог это знать?

А Корольков, вырос среди этих животных, в семье конезаводчика, а хуторе Павлов Константиновского юрта и прекрасно лошадей знал. Как и обычаи казаков.
Конезаводчиков потом всех репрессировали.
А от природы он был очень наблюдательным. Когда он поступал в школу Чиненовых, то за 15-20 минут он мог нарисовать то, на что у других поступающих уходило 2-3 дня.
Причём, память у него зрительная — мощная. 

Сергей Медведев в журнале «Кто главный приводит факт: » однажды Сергей буквально за минуту на клочке бумаги нарисовал портрет человека, виденного им мельком лет за двадцать до этого». h

У него были прирождённые качества и графика и скульптора, он прекрасно чувствовал линию и объём и поэтому его рисунки объёмны и скульптурны. Как он строит сюжет в пространстве! Просто реальность!

                                            ГОСТИНИЦА РОСТОВ

Галина Пилипенко: Горельеф на фасаде гостиницы называет «Великое созидание». Их сотворили два  друга — Сергей Корольков и Евгений Вучетич. Правда, Вучетич не гнушался писать доносы на своего товарища — говорят искусствоведы.

Валерий Рязанов: «Вучетич сделал фонтан возле театра Горького, и вместе горельефы — а тут и видно по стилю, что это — не чистый Корольков. Здесь уже большая обобщённость пошла, нет индивидуальности каждой фигуры.

Почему Шолохова любят и белые и красные — потому что там правда. Жёсткая правда. Так и в горельефах Королькова — нет того, что красные победили белых. Там видно, что кто-то упал, с обликом Буденного и ему голову откручивают на земле. Это всё были братья, россияне, братоубийственная война — он вот это показал, вот это Шолохову и нравилось.
Этого уже не было в гостинице Ростов, потому что там уже больше Вучетич работал. Они конфликтны были в работе.
Вучетич был боевой товарищ, комсомоле и так далее и он даже писал на Королькова, но тот терпел.
Галина Пилипенко: В смысле донос?

Ну да. Протокол когда опубликовали, там Корольков рассказывает почему он вступает в противоречия с властью, почему не приемлет коллективизацию, то да другое.
И ему задают вопрос: а как товарищи реагируют?
А Корольков отвечает: нормально все, один только Вучетич возмущался мною, мой друг».

Вот два последних снимка мирной жизни: Корольков среди родственников. 

                                                  УШЁЛ С НЕМЦАМИ

Олег Зимовнов, автор биографических книг о донских художниках, приводит такие цифры — в Великую Отечественную  Союз советских художников Ростовской области  насчитывает в своих рядах шесть человек. Все эти шесть человек оставались в Ростове в период оккупации. Среди них Пётр Келлер, который не мог уехать из города: двое детишек малых, жена болеет, а мать и вовсе — лежачая.

Корольков — смог.

Рязанов: «В первый приход немцев за него никто не взялся и никто его не трогал. В армию его не взяли по состоянию здоровья — чего-то у него не хватало».

В июле 2013 Николай Посиделов съездил к родственникам на Украину. Они обещали отдать всё, что касается Королькова.

В багажнике привез деревянную полочку и фотокарточки. Среди них — фото прибалтийской немки — Елизаветы Верф.

Ученик Елизаветы Ивановны, Виктор Михайлов вхожий в дом Корольковых,  считает, что она походила на актрису Любовь Орлову: «Её называли по-домашнему непривычным для моего уха производным Лили».

Надпись на обороте  для неизвестной мне Варваре — «Вареньке на память от тёти Лили в суровые дни войны 18. ХI.1941 г.»

До оккупационной недели , которую позже назовут «кровавой» остается ровно три дня.

Рязанов : «А второй раз когда Ростов захватили немцы, его жена (она из Литвы и он привёз её, когда ездил поступать в Академию художеств в Петербург.

Она была очень анти-советски настроенным человеком, и организовала при немцах салон: собирались, пили шампанское, играли в карты.
Сергей замкнулся.

У меня нет документов, что он участвовал в каких-то мероприятиях. Единственное, что он мог написать один портрет какого-то немецкого офицера по просьбе жены — вот это я знаю».

Друг Королькова — Александр Черных на допросе в 1945 признается: «За всё время оккупации у меня было два случая заказов, поступивших от немецких офицеров, которые мне заказали с фотокарточек рисовать их жён, что  и выполнил. Кроме того, из названных мною офицеров один был нарисован лично мною сам.

В кружках, которые будто бы проводились в квартире Корольковых, я лично не участвовал.

Не отрицаю, что за всё время оккупации  однажды был приглашён Корольковым зайти к нему.

По приглашению Королькова  посетил его квартиру, где был немецкий художник, который демонтировал свои картины.

Также на квартире Королькова присутствовали Бирюков Виктор Дмитриевич (бежал с немцами), Гагаев Пётр Георгиевич (умер), Келлер Пётр Васильевич (арестован органами НКГБ) и Лелько Георгий Александрович (работает в Союзе советских художников). Присутствовал также и Корольков Сергей Григоревич.

Никогда в другое время я на квартире Королькова в период оккупации не был.

Протокол составлен с моих слов верно и мною прочитан».

Рязанов: «А потом наступило время отступления немецкой армии и они все засуетились. Он не собирался за границу, но приехала его жена…
Я рассказываю по воспоминаниям его племянницы, она была врачом, и записал слово в слово.
Жена подогнала авто, где были немецкие офицеры и солдаты и его просто погрузили.
Он не хотел, он плакал и перед матерью на колени становился… Его погрузили и увезли — вот это один из документов, который у мен есть.
По-разному рассказывают: что он ушёл с распростёртыми объятиями — так вот этого ничего не было. Его увезли».

Причиной ухода называют абсолютную  ненависть к советской власти. Именно режим большевиков, считал Корольков, виновен в смерти отца и брата.

Галина Пилипенко: Келлер осуждал Королькова?

Анатолий Селютин: «Нет! Он очень любил Королькова, как таланта. Он не любил всю ту систему — не можешь свои картины продавать, если ты не член Союза художников, то всё — не правильно. И он еще почему Королькова не осуждал. Корольков когда получил Гран-при, он же памятник Рузвельту делал — он радовался за него! Мы так беседовали с ним.  Петр Степанович, если честно сказать, приветствовал, что он ушёл. Потому что его близкие погибли, а он был личностью крупного масштаба и он вынужден был уйти.

Он очень приветствовал, то, что он ушел. Правильно, говорит, сделал.

И говорил: «Пётр Степанович, вот таких бы двести работ и я бы там был миллионером. Он знал и чувствовал это. А тогда ещё ведь на картонках  писал. Редко кто так напишет».

Миша Баринов: «С  Корольковым они дружили и дружили довольно крепко. Дед, по-моему, даже не отрёкся от него, когда он ушёл с немцами. У деда нет ни одной автобиографии, где он плохо бы отзывался о Королькове или писал, что он — предатель».

                                            ПРАВДИВЫЕ МИФЫ ?

Самая спорная легенда в истории Королькова — это марка с изображением Гитлера.

Якобы, добравшись до Германии, Сергей Григорьевич изваял бюст фюрера. И настолько удачно, что его в конце концов перенесли на почтовую марку» — рассказывает драматург Сергей Медведев на страницах журнала «Кто главный». 

Рязанов: «И был Андрей Петрович Зимин — краевед наш, хороший и уважаемый мною человек, историк и архитектор, он лично знал Королькова. Это он дал мысль, что якобы Гитлера он лепил с натуры.

А Быкадоров мне прислал письмо — он тоже изучал документы — разве можно на минуту представить, что Председатель рейха, воюющего с Россией, портрет сделал гражданин СССР? Это просто немыслимо! У них там ли свои талантливые люди. Нет таких фактов — подтверждающих».

                                                   ШМАТ

В этом казачьем доме на хуторе Шмат Азовского района Ростовской области  будущий всемирно известный «Донской Роден» провел подростковые годы.

ГЕОРГИЙ СТЕПАНОВИЧ ПОСИДЕЛОВ ДВОЮРОДНЫЙ ПЛЕМЯННИК СЕРГЕЯ КОРОЛЬКОВА: «И Корольков с Посиделовыми и другими жителями хутора Шмат, рыбачил и на дубе всех рыбаков рисовал.  И всем дарил рисованные портреты. Дуб — это такая байда — судно небольшое, откуда сыпали невод, чтоб поймать рыбу».

Двухэтажное строение описано в книге «Исповедь хуторянки или мясорубка века» Павлины Гомоновой- Борисовой. В его стенах родилась и выросла её мать.

Павлина Гомонова-Борисова поэтесса, писатель г. Волгодонск: «Когда пришла к нам Советская власть, то появились активисты-мерзавцы — Мекадер — подлец из подлецов. Он очень многих женщин-казачек, у которых есть мужья, насиловал. А потом ходил, смеялся и издевался над их мужьями. 

А они бедные молчали — боялись, чтоб их не раскулачили. И компания активистов гребли всё, что можно — раскулачили дом — разделили всё, что можно. А как раскулачат, то и до забирают. Поселятся в нём, а куда семье? На улицу. Соседи приютить боятся — потому что тогда и их раскулачат. Так и нас выгнали на улицу.

Приехали из Азова на машине и арестовали маму. А папа на Азовском море добывает рыбу для колхоза, выполняет план.

Маму мучают в Азове  обвиняют во всех смертных грехах. Она отбивается как может — она у меня была бедовая, хоть и глухая».

Менялись поколения и режимы, но дом всегда оставался крепостью. В тяжелые времена семья вынужденно оставляет жилище и здесь размещают и магазин,  и школу. А летом на белой стене проецировали кино и весь хутор с семечками и самокрутками стекается к куреню. 

«Иконостас» из фотокарточек Посиделовых-Корольковых находится на втором этаже дома. Тут же — на листе расчерчено генеалогическое древо семьи.

Здесь, на втором этаже усадьбы,  начиная с 1840 года, ничего не изменилось: та же лепнина на потолке, те же голубые ставни. Только картина добавилась — другого художника — Шишкина «Утро в  сосновом лесу».

Вот ведь ирония судьбы — у Николая Посиделова нет не то что картины, ни одного даже рисунка Королькова!

Единственная подлинная статуэтка — Емели. Как не разбили её катаклизмы, как  сохранили — чудо.

НИКОЛАЙ ПОСИДЕЛОВ ПЛЕМЯННИК СЕРГЕЯ КОРОЛЬКОВА: «Когда в этом доме у моего деда Семена Кирсановича умерла от непосильного труда его жена, его отец привез ему вторую жену из глубинки ростовской области . И сказал моему деду: «Вот тебе новая жена». И ей наказал: «А ты, Александра Степановна, не перечь ему ни в чём. А если он назовет тебя не твоим именем, считай, что так и надо!».

А девушка  была на 25 лет младше его…

И она стала его женой и родила несколько детей, в том числе, и моего отца.

Это все в книге » Исповедь хуторянки» описано».

А для племянника Королькова бесспорно одно — дом, где жил творец, нужно сделать музеем. И он стал доказывать властям своё право на недвижимость. Но те никак не желала отдать в собственность это подворье, ссылаясь на то, что,  отсутствуют архивные документы.

НИКОЛАЙ ПОСИДЕЛОВ ПЛЕМЯННИК СЕРГЕЯ КОРОЛЬКОВА: Но это же легко понять: земля здесь стоит огромные деньги. Поэтому администрация не желает даже связываться со мной.

я здесь и прокуратуре и администрации я сказал — дом мой и я буду находиться здесь ко конца своих дней.

Тем более, у меня есть решение Ворошиловского суда Ростова о том, что я являюсь внуком своего деда! Это означает, что я — самый последний наследник из оставшихся в живых. Вот почему я здесь нахожусь.

Занимаюсь ремонтом дома, сажаю деревья и овощи и не собираюсь отсюда уходить».

Александр Кожин — ПРЕДСЕДАТЕЛЬ РОСТОВСКОГО ОТДЕЛЕНИЯ ВООПИИК: У администрации спрашивать можно, но ответ получить тяжело.

А здесь — в хуторе Шмат — реальное место, чтобы сделать частный музей. появился же частный музей техники, бар-музей-кафе «Советский».

Здесь мог бы быть музей-дача, музей-дом Срегея Королькова. Хорошо, что Посиделовы всё сохранили, но главной фигурой здесь является Корольков.

Корольков — фигура особенная. И пока не все получается. Так же, как и с Музеем Солженицына в переулке Халтуринском в Ростове. Парадокс — чем интереснее и масштабнее фигура, тем сложнее реализовать замыслы, с личностью связанные.

Если не частный музей, но можно было бы открыть филиал областного краеведческого музея или азовского музея.

Здесь сохранилось то, что в других местах разрушено и перестроено. Ставни и весь второй этаж в целости. За исключением утраченного балкона.

Первый этаж можно было бы привести в идеальное состояние для того, чтобы размещать приезжающих гостей».

Добрая половина домов в хуторе Шмат до революции принадлежала Посиделовым. Но Николаю Посиделову нужны не все, а этот — единственный. Он опасается, что власти сделают  из дома не место всемирного паломничества, а дачу для сильных мира сего.

НИКОЛАЙ ПОСИДЕЛОВ : «С какой целью в хотите получить дом в собственность?». 

А на это даже смешно отвечать во-первых, то моя собственность по закону, а во-вторых, я в этому доме сделаю музей. 

» А ну ладно. Но мы вам будем делать документы в течение года!».

Я был ошарашен! В течение года я ещё должен ждать их!

А документы архивные в частности по тому хутору, сгорели во время войны. Потому, их нет. Их стали восстанавливать по хозяйственным книгам 46 года. А мой отец в это врем еще был на фронте и, естественно, в доме не проживал».

В итоге, через 8 лет тяжб, Николай Семёнович привёл в суд всех Посиделовых, живущих в хуторе,  и доказал, что дом по праву принадлежит ему — племяннику Королькова.

НИКОЛАЙ ПОСИДЕЛОВ ПЛЕМЯННИК СЕРГЕЯ КОРОЛЬКОВА: «В те послевоенные годы в России разговор о Королькове был закрытой темой. Я ничего не знал ни про своего деда, ни про Королькова.

Только в 80-ые я начал получать информацию о своём великом дяде и вскорости узнал о нем все. И письма  и фотографии  отыскались, которые он моему отцу присыла из Америки, куда он эмигрировал.  Кстати, он нам посылками помогал. В основном, обувь присылал.

Фотографии те сейчас на стене этого дома.

В 2000 году я стал заниматься этим домом. Я знал, что дом построил мой дед, что здесь жил Корольков и его мать — Корольчиха — так её называли».

Корольков, отправляя из-за границы Семёну Посиделову письма и «гуманитарную помощь», подписывал их вымышленной фамилией — Грегори — Георгий ТаранкОв, от слова «таранка» — сушёная рыба.

Факт наличия родственников за кордоном в те времена — мог навлечь серьёзные неприятности по линии КГБ.

Однажды Николай Посиделов  собрал на хуторе Шмат некоторых людей, описанных в книге профессора Смирнова «Мир Сергея Королькова». 

НИКОЛАЙ ПОСИДЕЛОВ ОСНОВАТЕЛЬ МУЗЕЯ, ДВОЮРОДНЫЙ БРАТ СЕРГЕЯ КОРОЛЬКОВА: «Я получил красивый рисунок первой жены Королькова — Веры Белоусовой. Он называется «Дом на хуторе Шмат». Это для меня — бесценная реликвия! Я буду хранить и дом и рисунок!»

Карандаш Веры запечатлел и дом, и Дон и тополь во дворе. Тогда с Корольковым им чудился рай не в шалаше, а именно под этой крышей.

Но любовная лодка разбилась — комсомолка, красавица  не приняла антисоветизма мужа и устои старообрядческой семьи, где правила Корольчиха — мама художника.

Клавдия Мирошникова словами рисует словами портрет первой жена художника.

КЛАВДИЯ МИРОШНИКОВА ПОДРУГА ПЕРВОЙ ЖЕНЫ СЕРГЕЯ КОРОЛЬКОВА: «Она была настолько привлекательна и внешне и внутренне, что за ней ухаживал и Лактионов и Вучетич (хотя он учился на на другом курсе — постарше был). И, в конце-концов, Корольков «перебил» остальных!

Напористый молодой человек всех отбил! И женился на ней и официально расписался, забрал её в этот хутор Шмат.

Но недолго она тут прожила — семья старообрядческая и самый настоящий домострой. Тут правили суровые законы!

А Вера Белоусова — прогрессивная! Даже комсомолкой уже была в то время! И не могла смириться с этим домостроем! А что самое потаённое — Корольков не хотел детей иметь. Никаким образом никаких детей! То есть «нет» семье настоящей. Он был полностью поглощён своим искусством!

В то время его отправляли в институт Сурикова, в Ленинград и как-то у них не сложилась семейная жизнь.

И Вера буквальным образом убежала от него! Да убежала так с этого хутора Шмат — ни к своим родственникам, ни к своим знакомым, а к чужим людям!

Он её долго разыскивал — по всему Ростову. Так её он и не нашёл.

Но потом, позже  они получили официальный развод — есть документ вот здесь — в музее. Никакой тут ревности не присутствовало — у неё другие были причины оставить Королькова».

Вера вышла замуж в 18 лет, развелись, когда ей было 21. Но вот с тёщей «Донской Роден» продолжал дружить.

«Белоусовы жили в доме на Большой Садовой, против которого позже расположится магазин «Океан», у них была прекрасная библиотека.( Их книгами топили печь  «постояльцы»-фашисты, во  время оккупации города)» — приводит факт профессор Смирнов.

ЛЮДМИЛА БАРСУКОВА ПЛЕМЯННИЦА ПЕРВОЙ ЖЕНЫ СЕРГЕЯ КОРОЛЬКОВА: «Он приходил к нам — быстро что-то набросает и бабушке подарит. С Верой уже контакта не было.

Приходя к нам в дом, он даже не разговаривал с ней. Она к тому времени снова вышла замуж и пошла учиться в университет.

Бабушка рисунки тщательно сохранила и когда мы уехали в эвакуацию, весь архив наш оставили у слепой тёти Сани. Она нам не родная, просто соседствовали. Её — незрячую, родственники оставили в Ростове, а сами уехали за рубеж. Это были купцы Кузнецовы — им принадлежала гостиница «Националь».

Подаренный рисунок — оригинал, остальные, украшающие стены дома Посиделовых-Корольковых —  ксерокопии работ известного мастера.

Оригиналы же — сенсацию мирового значения — Людмила Алексеевна Барсукова хранит  в квартире и объясняет: если бы дом и музей оформили документально — она бы отдала всё. А так — огромный риск — ведь нет охраны.

Владислав Вячеславович Смирнов брал рисунки для книги «Мир Сергея Королькова», а возвращая, посоветовал: «Никому не дарите их. У вас будут пытаться выманить их — не поддавайтесь. Они стоят огромных денег».

Николай Посиделов таблички  заказал на свои пенсионные деньги. Орфографические ошибки («построиным», например) увековечены в мраморе.

Спрашиваю: «Николай Семёнович, вы где доску делали?»

Отвечает: «В придорожной мастерской, они там ещё надгробия изготавливают».

Ну, ничего, так даже трогательнее.

На доме уже две доски. Как разумеет музейное дело Николай Семёнович — так и делает. За что ему — низкий поклон. Обратился к ростовским художникам — и те стали дарить свои работы: донские пейзажи, сцены быта казаков, А  Василий Иващенко — портрет Королькова, написанный им с фотографии.

Старожилы Шмата помнят, как сюда приезжала кинопередвижка, на стене растягивали экран и весь хутор приходил смотреть кино. 

Семейный музей общечеловеческого масштаба содержится на пенсию  Николая Посиделова. На мемориальную доску он долго копил, но говорит, что сумма не имеет никакого значения. Просто когда можно что-то сделать для памяти великого родственника, у него просто «вырастают крылья».

                                                  ИТОГИ

В августе 1991 года директор НОВОЧЕРКАССКОГО МУЗЕЯ ДОНСКОГО КАЗАЧЕСТВА  Лев Гуров впервые выезжает в США, в Нью Джерси. Местная казачья община его тепло принимает и результат — портрета «Ермака» кисти Сергея Королькова  передают в дар  музею донского казачества.

СВЕТЛАНА СЕДИНКО ДИРЕКТОР НОВОЧЕРКАССКОГО МУЗЕЯ ДОНСКОГО КАЗАЧЕСТВА (Г.НОВОЧЕРКАССК): » Это впервые в истории музея — когда казачья эмиграция захотела некоторые свои реликвии вернуть на родной Дон.

И вот среди произведений уроженца наших мест, земляка из Каменска -Лазарева, был и и вот этот шедевр. И среди всего обилия — там ещё было оружие и множества работ Лазарева выделялась работа Королькова. Это им всем нам дорого. И то что казаки зарубежья вернули ту работу — то очень ценно и важно. Я думаю, что это одно из первых возвращений Королькова сюда, на родную землю».

                                                      США

История талантливого самоучки, начавшаяся  на хрупком льду реки Дон,  завершается в  США.

Рязанов: «Они не долго были в лагере для перемещённых лиц в Австрии, а потом в 46 или 1948 году его брат из Америки забрал его в США.
В лагере для перемещённых лиц он студию вёл, очень тосковал и писал Миллеру (есть такая семья учёных на Дону известных).

И в его воспоминаниях есть как он принёс текст — рассказ о том как красиво проходит рыбалка в станице Елизаветинской. Он грезил всем этим, у него была ностальгия».

 В Нью-Йорке Корольковы поселяются в многоквартирном доме. Сосед этажом выше —  руководитель донского хора Жарова. 

Наталья Боровская — единственная из известных мне журналистов, записавшая интервью с сыном Королькова в 2009 году, поражается «стремительныму духовному росту Сергея Королькова» «от обыкновенного станичного рыбачка до утончённого интеллигента», «человека, круга Владимира Набокова».

Анатолий Селютин художник, ученик Петра Келлера г.Истра: «Келлер рассказывал, что в журнале  «Америка» появилось две маленькие фотографии: Королькова и балерины, которая ушла и подписью о том, что это — звёзды Дона. Это Келлер мне при жизни рассказывал, а тогда же этого делать было нельзя! Журнал «Америка»! Да если б он кому рассказал — запрещённое ему бы ответили: «Значит правильно, что ты сидел, Келлер».

Рязанов: «Он там работал.
А легенды ходили, что он там и Президент Академии Художеств, что он миллионер-миллиардер!
Ничего подобного не было.
Его жена устроилась на ткацкую фабрику, которая ткани выпускала, а он участвовал — росписи делал по тканям.
Иногда выполнял определённые заказы — портретные.

В музее Кубанского казачества стоит памятник его, в Америке — памятник Ермаку. Есть изображение у меня.
Ермак, как в песне, видать, сидит на круче береговой, опершись на голову. Памятник удивительно выразительный и талантливо сделанный, весь пронизанный духом русским!
Ну кому он в Америке нужен был? Там не то что Ермака — там своих не помнят — национальных героев.
И вот он сделал, он переживал и тосковал.

После войны не было ни одного материала. В силу того, что надо полагать, что он ушёл за границу вместе с немцами. Его им стало табу, запретным.

Но когда Хрущёв поехал в Америку, он взял с собой Шолохова. А к Шолохову обратились наши художники, которые очень хорошо знали Королькова. Это Черных Александр Михайлович, это отец Черныха Павла, уже покойного, он дружил с ним очень и Вучетич Евений Викторович, который с ним учился. Они написали письмо, чтобы он возвратился. Это, по-моему, 60-ые годы.
Когда Шолохов приехал в Америку, ему не то что не организовали, а ему не дали встретиться с Корольковым. Его там очень оберегали эмигранты белого толка.
Не получилось. Но письмо, судя по всему, он передал. Потому что Паша Черных, наш ростовский художник, сын того Черныха, который подписал письмо, показал письмо и я его читал.

Ответ очень жёсткий, отрицательный: что вы хотите
меня выманить, чтоб опять посадить в какую-нибудь каталажку или в лагеря отправить?
Я не верю, что у вас свобода и демократия. Очень злое письмо».

В августе 1945 в час ночи Александра Черных вызвали на допрос — действительно ли Корольков «восхвалял немецкую технику и клеветал на Советский строй» ?

Галина Пилипенко: А вы пытались встретится с сыном Сергея Королькова?

Валерий Рязанов: Он же в США. Как будто так просто — взял билет и полетел!
Я не пытался, но ко мне обратился бывший ректор Пединститута, сейчас он почётный президент Пединститута, Греков, по-моему, попросил у меня публикации, журналы взял: «Я еду в Америку и меня попросили встретится с сыном Сергея Королькова».
Я ему дал журнал и информацию, которую он просил.
Он вернулся, позвонил мне и мы встретились.
Он говорит: «Вообще, когда мы зашли в квартиру к Корольковым, то сын удивился, что помнят!!
Что отец его был известный на Дону художник — ничего этого он не знал! Он родился в 1946 или 48 году и он думал, что всё забыто. Я ему всё рассказал, показал публикации. Они были очень удивлены и восхищены!

И зашёл разговор, чтобы на родину вернуть его рисунки. Сын показал — их много, очень. Говорит да, конечно, давайте, документы собирайте, сделаем.
А с нашей стороны, мы, мол, оплатим.
А когда прошло некоторое время, и стали с ним опять разговаривать, он уже стал разговаривать другим тоном: «Деньги на стол, а потом будем говорить».
То есть ему подсказали, что в России это дорого стоит, и уже был другой человек и никакого договора с ним не состоялось.
Ему объяснялось, что это государство будет покупать… Нет!!Во вы мне в руки давайте деньги и всё».

СВЕТЛАНА СЕДИНКО ДИРЕКТОР НОВОЧЕРКАССКОГО МУЗЕЯ ДОНСКОГО КАЗАЧЕСТВА (Г.НОВОЧЕРКАССК): «Мы пытались связываться с сыном Королькова, потому что нам то важно. 

Целый год мы как-то пытались звонить, но не встречали никакого отклика. Никто вступать с нами в переговоры не решался.

Возможно, они считали, что раз инициатива идёт от российской стороны, то то может быть жёсткий натиск, прессинг. 

Что вообще имело место. Когда рассматривают то, что хранится за рубежом, то наша — российская сторона считает так: раз это вывезено из России, то это в Россию должно и вернуться. Казачье зарубежье придерживается другой точки зрения: им это дорого, это то, что согревает их, поддерживает на чужбине и так просто расставаться с такими великими произведениями они не особенно стремятся». Рязанов: «Другой случай — внезапный и счастливый. Мне позвонил из Вёшенской Шолохов Александр Михайлович — приехать оценить рисунки Сергея Королькова. 

Я поехал к Шолохову и посмотрел — около 30-ти рисунков. 25 из них — стопроцентный Корольков. О чём я расписался, а некоторые могли попасть от других художников как подарки и так далее. Так что в Вёшенской есть сейчас хорошая коллекция его рисунков, которые не публиковались».

 БУЛГАКОВЩИНА ИЛИ ПРОСТО ЖИЗНЬ?

4 февраля 2022 года Рязанов умирает. Рукопись книги «Жизнь на разломе века. Судьба художника Сергея Королькова», которую искусствовед  писал почти всю жизнь, осталась неизданной.

Профессор Смирнов,  открывший читателям имя Сергея Королькова, отпрравляется с супругой на базар и…погибает в центре города, среди бела дня  под колёсами автомобиля. Руль крутил пьяный экс-судья Будаев, к кому ещё недавно полгалось обращаться «Ваша честь».

Идеолог возрождения казачьего самоуправления на Дону. создатель двух Мемориальных комплексов — в станице Еланской «Донские казаки в борьбе с большевиками» и в Подольске «Музей анти-большевистского сопротивления» — Владимир Мелихов купил билет, направляясь в Лиенц. Он участвовал в сооружении часовни Святого Владимира и собирался лететь на её открытие. 

Владимир Мелихов в Москве  и  несколько казаков в Ростове-на-Дону, купили авиабилеты в Лиенц, чтобы участвовать в памятных днях. 

СУХАРЕВ: «Владимира Петровича Мелихова задержали в Шереметьево, вырезали страничку из паспорта и говорят: «Владимир  Петрович, что ж вы паспорт нам негодный даёте?».  Вот это — практики сегодняшние, но что делать, что делать? Не нам их судить — это заключительный акт геноцида казачьего народа».

Другого  задержали за то что в заполночь переходил пустынную улицу в неположенном месте.

Участники этой истории уверены: спецслужбы сделали так, чтобы в Австрию никто выехать не смог.

Родственник Королькова 8 лет создавал музей в историческом доме на хуторе Шмат, располагая только своей нищенской пенсией. Но создал и бесплатно показывал жилище всем желающим! Однако, власти не поддержали ни словом, ни копейкой и развитие остановилось. Николай Семёнович слёг и 20 сентября 2019 года скончался.

                                          «НЕ ДЛЯ МЕНЯ ПРИДЁТ ВЕСНА» 

«Сергей Корольков умер в 1967 году в Соединённых Штатах, где он несколько лет возглавлял Ассоциацию скульпторов США. Малоизвестный для россиян факт — Сергеем Корольковым созданы памятники Франклину Рузвельту и Аврааму Линкольну, получившие высокую оценку в той стране.

Ольга Смысленко, газета «Ростов Официальный»

Рязанов: «И смерть такая нелепая наступила внезапно. Он получил заказ какой-то. А жена ж его ещё здесь салон организовала картёжнй, она любила играть в азартные игры и он ей говорит, получив заказ — пойдём, снимем деньги в банке, поедем в Англию.

Она говорит: «Денег нет».
Она их проиграла.
И у него — инфаркт.
Вот такой рассказ».

Конец

———-

Несколько фактов, которые еще нужно дополнить: Корольков помогает Грекову создавать диораму «Взятие Ростова Красной Армией» и … уходит на Запад вместе с отступающими немцами.

Личность Королькова породила множество легенд и домыслов, например, одни исследователи говорят, что донской казак создал бюст Гитлера,  и с него напечатали марку в Третьем рейхе.

А другие называют это мастерски спланированной очернительной спецоперацией КГБ.

Его называли гением,  противящимся злодействам Советской власти.

В Ростове его допрашивали в органах, в Америке его пытались выкрасть русские спецслужбы.

Холодная война спасла его от ледяных сибирских лагерей НКВД.

Но он нарисовал их для американцев, читающих за кофе журнал «Life».

Он отказался вылепить памятник Сталину. Нашёл предлог: сказал, что не дорос.
Он  создал памятник Аврааму Линкольну и Рузвельту. Причем о последнем донского казака  попросила вдова президента —  Элеонора.

Сам Хрущев придумал хитрую конструкцию — как вернуть политэмигранта Королькова в Россию и подбил осуществить её будущего Нобелевского лауреата — Шолохова. 

Первая жена Королькова была комсомолкой и красавицей, беззаветно стремившейся в коммунистическому будущему.

А вторая — тоже красавица, дала клятву матери Королькова — в тот момент,  когда  уже были прогреты моторы немецких грузовиков, увозящих Елизавету и Сергея Корольковых из Ростова,  из России, навсегда.

Она пообещала никогда не оставлять «неприспособленного» к жизни Королькова. И 30 лет была рядом. Она его любила, она его и убила. Точнее — её страсть играть. В карты, в рулетку, в жизнь.