«Журфак был скучным, поэтому с первого курса мы начали «улучшать» действительность»: интервью с Галиной Пилипенко

Выпускница журфака РГУ, корреспондент телепрограммы «Вести. Дон» и автор «Новостного блога Ростова-на-Дону» Галина Пилипенко о том, как во время учебы от скуки создать протестный самиздат, записать первый в истории подкаст и добиться успеха, не стремясь к нему.

Журфак и начало пути

— Как юная Галя, которая хотела жить в Петербурге, перепробовала себя в нескольких вузах и специальностях, связанных с культурой, «случайно поступила на факультет журналистики» в РГУ? Что в итоге привлекло Вас в этой специальности, и сделало случайность неслучайной?

У моего папы в результате его профессиональной деятельности от работы оставались тонкие восковые пластины алого цвета, и он придавал им форму кома. И тогда я сама себе казалась такой же мягкой материей, мне казалось, что из меня можно вылепить любого специалиста гуманитарных наук. Мне представлялось, что я открыта миру искусства и творчества – бери и лепи из меня хоть что-нибудь. Поэтому, случайно или неслучайно поступив на журфак, мне казалось, что я попала в атмосферу творчества, где вот-вот бы из меня и вылепили фигуру. Но настоящее вхождение в специальность, к сожалению, началось не с первых курсов. Сначала нас мучали такими предметами, как научный коммунизм, партийное строительство, физкультура. И это было очень досадно. Но, с другой стороны, я познакомилась с  преподавателями, которые ставили высокую планку и так вводили в профессию журналиста, что дух захватывало. Например, Наталья Дубовер преподавала у нас театральную критику и время от времени на своих занятиях спрашивала: «Вы чувствуете, что растёте?». Она имела в виду, конечно,  духовный рост. И это стало слоганом моего обучения в университете. Я постоянно чувствовала, что расту. Мне казалось, что я вот-вот и стану писателем, но в то же время мне были любопытны инструменты для передачи реальности. Тогда я не знала, что круче: быть писателем или журналистом. Я и сейчас затрудняюсь ответить на этот вопрос сама себе. Я, как та Алиса, которая съела пирожок и начала расти. И выросла, оказавшись в университете на факультете журналистики. Наверное, эта возможность самосовершенствования меня и привлекла в специальности, и, конечно, невероятная любовь к чтению повлияла на мой выбор: я с детства любила читать, несмотря на своё плохое зрение, за что порой получала от мамы по одному месту книжкой.

— В 1983 Вы поступили на журфак РГУ. Каким он был в то время? 

Скучным, поэтому с первого курса мы начали «улучшать» действительность: выпускать свои средства массовой информации. Журнал «Лицо» – наш с Валерием Посиделовым самиздат, где мы бичевали факультет журналистики, писали статьи про то, что надо жить интересно, учиться с профессиональным уклоном, боролись с вымученными стенгазетами, которые висят на факультете, и так далее. 

Нельзя забывать, что тогда страной правил Брежнев – застой во всех сферах жизни просто пронизывал телевидение, прессу и, конечно, наш факультет журналистики. Конечно, были яркие преподаватели: Ирина Наддака, Евгений Корнилов, Татьяна Осипова, Борис Проценко, дорогая Любовь Шибаева, Наталья Дубовер, Яков Симкин, наш декан, и другие, – каждый сиял ярчайшей звездой науки. Но застойные схемы диктовали свои каноны, слава Богу, что после третьего курса мы разогнались и стали заниматься прямо профессией-профессией. Первые два курса, да простят меня учителя, было очень муторно.

Телевидение тогда существовало одно, практика под сенью телевышки не проводилась, интернета и в помине не было, единственный журнал на весь Ростов-на-Дону – «Дон». Конечно, я постаралась пройти практику именно в этом издании у очень интересного и требовательного  человека – кинокритика Александра Обертынского – и в газете «Комсомолец» («Наше время»), куда в итоге и попала на работу после университета.

Также журфак отправлял летом в трудовые лагеря. Мы ездили в Багаевский консервный завод, где закладывали  растаманского цвета овощи в банки – красные помидоры и зелёные огурцы, после чего все заливалось рассолом, который выедал глаза. Аромат из коктейля – жгучий перец, чеснок, уксус, горячая вода – вызывал аппетит. Хотелось кушать постоянно, а существовала очень большая проблема с продуктами – их очень трудно было купить. В сущности, эксплуатация: ночные смены, мы не спали, зарплата нам не полагалась, просто зачитывалась «практика». Можно вспомнить фильм Данелия «Осенний марафон», где профессор собирал картошку и вкладывал в сетку визитки, для понимания что это сделал, на минуточку, человек с ученой степенью.

— Как обучали журналистов тогда?

Сначала мне показалось, что всё то, чему нас учат, не имеет никакого отношения к журналистике. Это была физкультура, партийное строительство, научный коммунизм, античная литература. Мы должны были вызубрить пантеон греческих и римских богов. Помимо этого существовал целый ряд предметов, их было 99%, которые, как мне казалось, имеют отношение к общему образованию, но не имеют отношения к журналистике. Английский язык на материале коммунистической  газеты Morning star мы учили без энтузиазма, не думали, что когда-нибудь куда-нибудь мы поедем: железный же занавес.

В какой-то момент случился перелом и наконец-то нас стали обучать профессии. Помню, для меня было невероятным потрясением, когда пришел преподаватель, достал конверт, высыпал оттуда порезанную на части газетную статью и сказал: «Ну-ка теперь соберите её в правильном порядке». Мы собирали, это было hand-made пособие для обучения, и вот это было первое профессиональное крещение.

Продолжая тему преподавателей, хочу сказать, что безмерно всем благодарна! Они мне в то время казались людьми-небожителями. Например, Люксембург, он преподавал зарубежную литературу, писал монограммы, – потрясающе эрудированный человек, необыкновенный рассказчик. Я помню, каково было наше изумление, когда мы с Валерием Посиделовым встретили его на Центральном рынке, как простого земного смертного человека: он шел задумчиво с авоськой, а из нее торчала связка зеленого лука. Это было потрясением, и потом мы много раз вспоминали, потому что преподаватели были кастой некоторых высших существ.

Я очень рада, что эта связь не прервалась: каким-то совершенно чудесным образом в этом году я получила в подарок книгу, мне ее передал представитель медиахолдинга «ЕвроМедиа», на ее обложке было написано «Любовь Шибаева. Преподавая журналистику. Записки и уроки». Книга вышла в Москве в 2022 году, это не просто учебник, это просто какой-то колдовской симбиоз, где есть анализ современной аудитории, современных СМИ. На титульном листе книги  подпись от Любови Васильевны: «Галине Пилипенко с наилучшими пожеланиями от автора» . Вот такое вот чудесное послание через года.

Еще одно важнейшее достоинство педагогов – это то, что они развили во мне желание учиться не только в университете, но и во всей последующей жизни. И, таким образом, я получала знания по профессии откуда только возможно: начиная от мастер-классов, например, от «Искры Юга», заканчивая стажировкой на телеканале BBC в Лондоне. Хотеть учиться, не терять интерес к профессии, находить постоянно в ней что-то новое  – это очень важно. Мир меняется, и журналистика требует таких же изменений!

— Нужно ли профильное образование, чтобы стать достойным журналистом?

Нет, не нужно. Примеры федерального, всесоюзного, всероссийского, межгалактического пространства вы знаете. Что касается местных, то, пожалуйста: спортивный комментатор телекомпании «Дон-ТР» Марина Вангели с профильным образованием преподавателя английского языка. Тот же самый пединститут и иняз подарили нашей телекомпании Людмилу Андрейченко – шеф-редактора утреннего вещания. Она была первой женщиной-оператором, которая сама снимала новости, сама писала сюжеты и сама же их вела . В это трудно поверить, но такое  происходило на заре журналистики на 38 канале. 

Сергей Синеок – глыба, человечище! Он работал ведущим новостей на «Дон-ТР» и говорил мне: «Галюня, смотри, если с тобой здороваются незнакомые люди, – это означает начало популярности». С ним как раз и здоровались незнакомые люди, когда он вел программу «День Дона»  – она существовала до «Вестей Дона». Этот невероятно грамотный и эрудированный человек, великолепный журналист по образованию геолог.

Еще много таких примеров! Владислав Завьялов – ведущий программы «Утро России» на федеральном канале – начинал свою карьеру здесь: закончил факультет сантехнических работ, то есть Владислав точно знает, как устроена система канализации. 

Также физический факультет закончил знаменитый Кирилл Серебренников – впоследствии режиссер нашей телекомпании, а затем и всемирного масштаба.

Даже если человек попал в профессию не с журналисткой скамьи, а какими-то счастливыми стечениями обстоятельств, то далее система обяжет его получить образование. В противном случае, это скажется на ставке и квалификации, да и сам человек поймет, что нельзя эксплуатировать багаж знаний, его надо развивать: все равно, вольно или невольно, он будет что-что читать, что-то изучать или получать системное образование. Думаю, все к этому приходят так или иначе.

— Во время учебы Вы работали над журналом «Лицо», в котором ставили под сомнение принципы преподавания журналистики, например, такие предметы, как «Партийная журналистика», «Научный коммунизм». Как это было возможным в то время? Как реагировал преподавательский состав? Были ли попытки помешать вашей работе?

Журнал «Лицо» появился из какого-то бунтарства и нонконформизма. Не думая ни о каких последствиях, мы с Валерием Посиделовым его организовали, обложку нам помог сделать на данный момент легендарный художник и музыкант Сергей Тимофеев, чьей фамилией названа улица в Суворовском микрорайоне Ростова-на-Дону. 

Последствия после создания журнала были. Во-первых, мы с Валерой Посиделовым поженились. Во-вторых, преподавательница подошла ко мне на перемене, крепко взяла за локоть и сказала: «Будешь продолжать – пойдем под локоть в деканат». На этом все гонения прекратились, ничего подобного не случилось, мы все же работу продолжили, но как-то про нас забыли и в деканат не вызывали. Наверное, журнал не представлял никакого интереса для преподавателей или опасности для правящей системы. Вот так вышло три номера журнала, а потом мы охладели к нему, я стала заниматься больше «Приложениями неизвестно к чему».  

— Как удавалось совмещать работу над журналом с учебой? Заботились ли вы об успеваемости в университете?

Да, я заботилась об успеваемости: помимо того, что  неприятно получать плохие оценки, имелся еще и материальный стимул. Например, единственная тройка у меня маячила напротив предмета по «Партийному строительству», а вот за физкультуру, которую я часто просыпала, меня однажды лишили стипендии. После этого мои однокурсницы подарили мне будильник с гравировкой «Нашей Глаше, чтобы не дрыхла».   

О журналистике 

— Контркультурная журналистика в 80-90-е и нулевые, эротические иллюстрации в «Приложениях к неизвестно к чему», «Ура Бум-Бум!»: идти против системы — это желание с детства?

Эротические иллюстрации в журнале «Приложения к неизвестно к чему» возникли благодаря художнику Андрею Кравцову – именно он придумал все эти непотребности. Знаете, многие художники этим увлечены, например, можно вспомнить поэму «Лука Мудищев», которую иллюстрировал донской легендарный художник Сергей Корольков. Так почему бы Андрею Кравцову и не повеселиться на теме эроса?

Когда мы начинали работу над всеми журналами, никогда не было идей «Давайте-ка противостоять системе!». Это просто молодость, желание что-то делать, точнее это была потребность заполнить существующий пробел в информационной нише: журналов не было, Интернета не было, не было программ на радио и телевидении, а вот музыка и субкультура – пожалуйста. Поэтому из желания делиться увиденным и услышанным, находить какой-то отклик у единомышленников во время пустоты и вакуума и вырос то ли экзотический кактус, то ли чертополох донской – такой вот самиздат. 

— «Иллюзия независимого радио» — это предтеча современных подкастов. Как пришла идея создать независимую радиопередачу? Понимали ли Вы тогда, что Вы первооткрыватель нового направления в журналистике?

Разумеется, мы тогда не подозревали о том, что наше «радио» стало новым словом в журналистике. Мы – это Валерий Посиделов, музыкант и журналист, и я, на тот момент его жена Галина Пилипенко. Озвучивать сценарий в качестве ведущего нам помогал Андрей Барышников – ему же принадлежит знаменитое интервью по телефону с Егором Летовым, которое было опубликовано в «Иллюзии независимого радио».

Идея родилась легко, потому что Валерий постоянно сочинял и записывал музыку, вся квартира  уставлена записывающими магнитофонами, они постоянно крутились, шуршали пленки – вся эта ушедшая техническая эпоха помогала ему творить. У меня же скопились многочисленные диктофонные записи эксклюзивных интервью. У нас лежало с одной стороны звуковое богатство, с другой – техническая возможность. Так интересы и сошлись. Конечно, никто не думал ни о каких успехах. Как говорил Виктор Франкл: «Стремиться к успеху нельзя, как нельзя стремиться быть счастливым: и успех, и счастье – это побочные продукты жизнедеятельности». 

Почти через 30 лет создатели Википедии выяснили, что «Иллюзия независимого радио» – это прообраз подкастинга. И стоит поблагодарить нашего сына Дмитрия Посиделова за то, что он оцифровал первый выпуск и выложил в сеть, а потом и Валерий нашел у себя дома бобину с четвертым выпуском «ИНР». На сегодняшний день остается откопать второй и третий выпуски. Возможно, кто-то будет читать это интервью и вспомнит, что у него пылятся оставшиеся, ведь мы же распространяли их по подписке по всей России, наверняка на чьем-то чердаке лежат или в сундуке.

Потом оказалось, что наше радио – это новый жанр и прообраз не только российского, но и американского подкастинга. Я узнала об этом от своего друга Руслана Ясаева (он когда-то выпускал фэнзин «Палата» в Таганроге), который купил книгу 2020 года «В голос! Нескучное пособие по созданию подкастов». Там как раз задокументировано, что в Америке подкастинг впервые был использован в 2004 году, а в России, в нашей квартире в бандитском районе Ростова-на-Дону – в 1989, то есть на 15 лет раньше! 

— На Дон-ТР у вас вышел ряд авторских программ. Как сегодня выпускнику журфака стать автором собственной программы? Какими навыками и качествами надо обладать?

Если перечислять, то у меня с режиссером Кириллом Серебренниковым была программа «Труба», где я была автором и ведущей, «Истории в стиле рок» и студийное ток-шоу «Чижик-Пыжик». Также с Аллой Ивановой мы работали над «Модной линией». Далее у меня были различные интервью со звездами, которые я уже сама режиссировала.   

Через какое-то время делать программы стало сложно, потому что ввели новшества, по которым приходилось обеспечивать и финансовую сторону: приводить спонсоров, чтобы они помогали в создании продукта. Совмещать и творчество, и поиск денег – это прямо героизм какой-то.

Честно, я не знаю, что нужно сейчас, чтобы состоялась авторская программа. Скорее всего, нужна идея, которой молодой журналист сможет захватить воображение директора или редактора телеканала. Мне повезло, потому что у нас были какие-то идеи, которые совпали с тем, что у телеканала имелось много эфирного времени, сейчас его не так много. Наилучший вариант, если вы своей идеей заразите тех, от кого зависит предоставление съемочной техники и эфирного времени.

— Вы много работали с Кириллом Серебренниковым. Всегда ли взгляды журналиста и режиссера сходились? Что делать, когда в команде появляются разногласия?

Всему, что я умею на ТВ, меня научил не университет, а Кирилл Серебренников: не отдельными лекциями, а в процессе нашего сотворчества. 

Мои товарищи по газете «Наше время» ушли на телевидение и позвали меня. Что там буду делать, я совершенно не представляла, потому что после университета я писала лонгриды и заметки, если мне давали место в газете. Специфику телевидения я не знала, но мне хотелось сменить обстановку вокруг, научиться чему-нибудь новому, и поэтому я согласилась. Решение  совсем не из простых: у меня  маленький ребенок, куда-то двигаться весьма непросто. Когда я решилась и пришла на телевидение, мне сказали: «Место занято», но предложили работу в важной тогда для Ростова газете с программой. Повторюсь: интернета не было, а люди хотели понимать, в какое время идет та или иная программа.  

Работая в этой газете, я столкнулась на дорожке от здания редакции к зданию телевидения с Кириллом Серебренниковым. Он посмотрел на меня, сказал: «Слушай, мне нужно твое лицо для рекламы». Так он предложил мне сыграть украинку, которая меняет капусту на облигации. Я испугалась, сказала, что у меня только фамилия украинская и часть родственников родилась на границе с Украиной. Я струсила, но Кирилл, получив отказ, всё же позвал меня, невзирая на то, что я ничего не умею делать, поучаствовать в программе «Рококо» –  про музыку и не только. Ещё позже, Кирилл предложил перейти к чему-то более серьезному – к созданию телевизионной версии журнала «Ура Бум-Бум!». Худсовет не пропустил название, и мы придумали программу «Труба». Кирилл опирался на мои знания в субкультурной отрасле рок-музыки, а то, что у меня не хватало навыков работы на телевидении, ему было не важно.  Ведущей я стала с ходу: он меня нарядил в свою шапочку и шарф, мы залезли на крышу и там под его руководством провели первый выпуск программы. Я элементарно не знала, как смотреть в камеру и держать микрофон. Просто следовала за Кириллом.

Кирилл Серебренников – мой учитель, и я ему благодарна. С ним было очень интересно дружить и работать, потому что работа  превращалась в совершенно веселый процесс. Он  мог позвонить в половину 12 ночи и сказать: «Слушай, у меня картинка будет склеена вот так и так, напиши к утру текст». Он мыслил картинками, а я писала тексты. Например, сейчас я работаю корреспондентом в новостной программе «Вести. Дон», и у нас практика совершенно другая: мы пишем текст сюжета, а потом на него монтируется картинка. Тогда предпочитали все наоборот. Если я Кириллу приносила заранее текст и говорила, что можно сделать вот так и так, то он говорил: «Слушай, а можешь переставить местами? Конец поставить в начало, середину – ниже, и еще одну фразу добавить сюды-то, и сюды-то».

Разногласий у нас не было, потому что я считала себя ведомым: я шла за Кириллом и его мастерством. Какие разногласия? Все было в кайф. 

Труба». Выпуск № 49 (1999 г.)

О Ростове и личном

— В одном из интервью Вы сказали, что мечтали жить и работать в красивом городе, «как в музее», Вас манил Санкт-Петербург. Оправдывает ли жизнь и творчество в Ростове-на-Дону эту юношескую мечту?

Красоты Санкт-Петербурга мне по-прежнему не хватает. Но жизнь иногда подкидывает совершенно киношные ходы, и вы даже не представляете, что может случиться с героями в следующий момент. Так, например, мой сын захотел учиться в Санкт-Петербурге, и у него получилось: он вот уже второй год живет практически на берегу Финского залива в самой исторической части города на Васильевском острове, он погружен в мир музыки, компьютерных игр и сейчас пишет книгу о саундтреках к фильмам и играм. Я имею счастливую возможность два-три раза в год навещать сына и восполнять тот самый пробел в культурной жизни. Я не знаю, оправдывает ли жизнь в Ростове-на-Дону детскую мечту, но могу сказать, что жизнь здесь, в не таком красивом городе, как Петербург, заставляет искать красоту вокруг и состояние внутренней наполненности.

— Какие три, по вашему мнению, места, должен посетить каждый человек, у которого есть ровно один день на знакомство с Ростовом? 

Сначала мне хотелось упомянуть и Ростовский музей краеведения, и Музей современного изобразительного искусства на Дмитровской, а как же Музей изобразительных искусств аж в двух зданиях? Я люблю ростовские музеи, и, получается, кого-нибудь обижу, если назову всего один. Поэтому я решила, что туристу сперва нужно обязательно увидеть театр Горького в виде трактора: знаменитые архитекторы, конструктивизм, конечно, горельефы Сергея Королькова. Во-вторых, нужно непременно взглянуть на нашу некогда великую, а теперь, к сожалению, обмелевшую и в разы сузившуюся реку Дон: это можно сделать, поехав на левый берег реки и просто побродив по набережной. Мне кажется, река, воспетая казаками и Михаилом Шолоховым, должна протекать перед глазами туриста. И третье место, конечно, наш старый базар, он же Центральный рынок. Вот так я исхитрилась и ответила на этот коварный вопрос, ведь человек, приехав на Центральный рынок, непременно спустится в подземный переход и по пути еще увидит там знаменитые в узких кругах мозаики.

— В 2016 году во время прогулки с журналистом 1rnd Вы сказали: «Я все время стараюсь читать знаки, ведь мне же их не зря кто-то посылает. Наверху же кто-то трудится, пытается меня куда-то пристроить, а я все не могу понять, куда. И вечно меня что-то отвлекает от того, чтобы понять, чего же от меня хотят». Спустя шесть лет Вы поняли, чего же от Вас хотят там — наверху? 

В этом году нечищенные улицы Ростова и отсутствие электричества на улицах постарались, сконцентрировались, собрали все свои умения и сломали мне ногу. Тогда мне позвонил друг, талантливый фотограф Глеб Садов, и сказал: «Я тебя очень прошу, ну не профукай это время! Ты сейчас будешь неподвижна несколько месяцев: вот подумай хорошенько, какие у тебя есть несделанные дела, действительно стоящие. Сделай их, ведь это время не случайно выделено для тебя». Я подумала-подумала и увидела! Я все время говорила, что надо снять фильм о невероятном Сергее Королькове, потому что вокруг его имени творится булгаковщина. И я лежа написала сценарий документального фильма. Не знаю, как его воплощать, но главное, что он дописан. А что там дальше хотят от меня сверху, не знаю. Я, наверно, слишком маленький человек, чтобы Вселенная уж слишком возлагала на меня какие-то надежды.

Блиц . Выберите одно из двух:

— Быть наказанным за правду или скрыть преступление? 

Быть наказанным за правду.

— Лишиться возможности писать или путешествовать? 

Наверное, я хитрю, но мне так хочется сохранить и то, и то: я выберу лишиться возможности писать, потому что можно наговаривать желаемое либо фотографировать.

— Быть непризнанным талантом или знаменитым графоманом?

Быть непризнанным талантом лучше, чем знаменитым графоманом, потому что время все расставит на свои места: станет очевидно, что графоман гол, как сказочный король. 

— Телевидение или интернет?

Телевидение, конечно.

— Жизнь одного человека или достижение общей цели?

Жизнь одного человека важнее, ценнее и прекраснее, чем достижения какой-либо общей цели. Особенно, если учесть, что цель сомнительна. 

— Побывать в прошлом или будущем? 

Одинаково страшно побывать и в прошлом, и в будущем. Первое может быть мучительным процессом, а второе – депрессивным. Мне хотелось бы побывать в том прошлом, где мой сын был маленьким, хотя я и так это прекрасно помню. Да, все-таки я выбираю будущее.

— Справедливость или мир?

Мир.

Беседовала: Елизавета Козина для сайта
philology.sfedu.ru

Фото: из личного архива героини

08.07.2022