Галина Пилипенко: «Тележурналистика — единственная профессия, где женщина пропускает мужчину вперед»

Иногда я думаю, что можно называть тележурналистов «хранителями времени» или «теле-хранителями» или «хроно-хранителями» — потому что у нас есть видеоархивы – остановленные мгновения, зафиксированные голоса и взгляды. Не случайно же длительность сюжета у нас называется «хроно-метраж».

Президент Борис Николаевич Ельцин, танцующий в Ростове на сцене  театра и уборщица аэропорта шваброй переключающая каналы высоко висящего телевизора. Время от времени и телевидение и швабра становятся средствами манипуляции.

Хранители времени, навсегда ушедшего детства и любимых людей.

Галина Пилипенко. То бишь я. Фото: Валентин Картавенко

Ко мне часто обращаются люди с просьбой разыскать …  Выглядит это примерно так: ну помните, вы или ваша коллега снимала сюжет про завод, так там мой папа был, в кадр попал, он рядом с директором стоял, найдете — про моего отца.. В году 2008, нет 2006, месяц не помню, но уже жарко было, как же вашу коллегу-то зовут? А вас? …

А один, уже не юный бизнесмен недавно очень хотел найти себя — времён детского сада —  читающего стихи про неувядаемую маленькую ёлочку. Фамилий, как водится, память не сохранила, зато за край малышачьего сознания зацепилось вкусное название передачи – «Пломбир». Вы помните?

«Я помню» — так называлась серия программ, где ветераны телевидения рассказывали об этой для меня до сих пор загадочной субстанции – телевидении.

Режиссёр этих «вспоминалок» — Алла Иванова недавно рассказала о самом интересном, то есть о том, что в программу, как правило, не входило. Не потому что цензура, а хронометраж. Из часового разговора нужно сделать 7 минут….

 Иногда я представляю хронометраж как псевдо-хай-тековскую  кастрюлю с очень дрожжевым тестом информации – и она, не умещаюсь, начинает сильно свешиваться через края хромированной, то есть хронометрированной посудины. Ты ее упихиваешь назад – коротишь интервью, чистишь фразы внутри – оставляя начало и финал…  И вот смысл сохранен, все ингредиенты присутствуют, а не вкусно! И все тут! Ушел воздух, прозрачность, и самое изыскано-главное  — «неправильность».

 Ну вот – колбасные обрезки от Аллы: «Мы записывали интервью со звукорежиссёром Дженни Фёдоровной Гришковой. На монтажах было страшно весело, потому что во время интервью, чтобы поддержать концепцию и название оправдать, мы просили героев, иногда вставлять в свой рассказ фразы «Я помню».

И получалось:  «Я помню, как в тысяча девятьсот… А вот не помню в каком году»…

Дженни Фёдоровна – профессионал помнит главное – всё, что звуком и звукоизвлечением его из окружающего мира связано.

Она — одна из первых занималась трансляциями спортивных событий. На планерке руководство высказало недовольство – какие-то вялые, мол,  получаются…  Может быть, микрофоны ставить надо не только комментатору, но и прямо на трибуны? В гущу народа?

На следующем футболе («Какой матч был? Кто с кем играл – не помню!») Дженни Фёдоровна так и сделала. 

Эффект – потрясающий! Со всех трибун, из гущи народа нёсся густой, как говорят «отборный» (хотя кто его отбирает?) мат болельщиков! Прямёхонько в прямой эфир…»

Тут я тройку коней вспомнила – на нашей заставке канала «Россия».  Им же,  между прочим, кучер – управленец полагается? Что интересно топ-менеджер говорит, когда их заносит на поворотах?

Таких компьютерных заставок раньше не было. Как и цветного ТВ. У моих родителей был черно-белый телек, на его небольшой экран крепилась плёнка-триколор – горизонтально оранжевая полоса переходила в голубую, а индиго переходил в зеленую! 

И теперь ТВ в каком-то смысле «дети радуги». Так вот заставок не то, что компьютерных – вообще никаких не было – просто брался некий фон. Однажды на «Дон ТР» взять никакой фон оператор не успел и навёл камеру на пёстренькую юбку главного режиссера Людмилы Кочур, попросив несколько секунд не двигаться.

Тут выяснилось, что Москва наше местное ТВ тоже попросило… потянуть время. Чтобы  зритель, посмотрев ростовксий выпуск новостей «День Дона» и переждав заставку, плавненько подоспел к началу московской передачи.

Наша живая веселенькая такая «заставка» ни жива, ни мертва простояла не подвижно несколько минут!

А я то-думала, что выражение «цепляется к каждой юбке» не конкретно к операторам относится!

А ещё Алла говорит, что был жесткий дресс-код. То есть мягкий. Операторы, режиссеры, помрежи должны были носить тапочки, по идеологической мысли бесшумно передвигаться по студии, меняя на пюпитрах фотографии и рисованные карикатуры на пьяниц, тунеядцев и других отрицательных персонажей, по вине которых страна никак не дойдёт в прекрасное коммунистическое далёко.

На «Дон ТР» с теле- хэнд-мэйдом ладно справлялся художник Юрий Шляхов.

Снимки и шаржи заменяли видео, так как камеры были только студийные, а тех, что взял на плечо и пошел снимать, ещё не изобрели.

Так вот «бесшумные» шлепанцы шлепались, шаркали и спадали с ног! Напомню – все эфиры были прямыми!  

В каком-то смысле мода вернулась – теперь многие режиссеры ТВ «Дон ТР» сидят дома, в тапочках и халатах и монтируют программы в ноутбуках, привозя на улицу Баррикадную 18 готовый продукт в кармане.

Технически бесконечно совершенствующееся существо с живой душой многих людей,  коллективным разумом и одним начальником.  Я уверена – ТВ не изобрели, просто придумали объяснимую версию его происхождения. А на самом же деле его спустили нам сверху высшие по развитию инопланетяне. Мы не заметили, потому что нам сильно некогда: мы работаем.

Что нам НЛО, что спутниковая тарелка, что телевышка, что усики-антенны на голове слегка  зеленоватого человека, если нам нужно съездить в пункт Н., там найти низину, снять наводнение, опознать  героя (спасшегося на крыше, МЧС-ника или уж какую-нибудь милую  пресс-служницу,  с трудом удерживающуюся на шпильках), выудить синхроны, выпытать факты, узнать цифры, сравнить с прежними годами, вернуться, написать об увиденном, начитать, смонтировать, а потом вылить воду из кроссовок.

Высший вселенский разум привык к тому,  что мы редко смотрим в небо и плохо его видим – свечение монитора компьютера нам привычней и милей. Пользуясь нашей недальновидностью – ОНИ подкидывают нам всякие теле-гаджеты – чтобы Им было удобнее. Так «у нас» появляются флайки, спутниковая связь, телемосты… Шутки стали не смешными.

Раньше бывало, приехав на съёмку километров за триста от Ростова, оператор традиционно-проверочно-зловеще спрашивал-стращал корреспондента: «А ты кассету не забыла?»

А корреспондент, даже будучи уверенной, что всё при ней, начинала (на всякий случай), ощупывать окружающую действительность, и …с облегчением я достаю из широких штанин дубликатом бесценного… маленькую синюю коробочку miniDV…

Теперь «А ты кассету не забыла?» — не смешно.

Теперь IXDI – камера пишет жизнь сразу на диск. Ни маленькие, ни синенькие кассеты не нужны. Уволены. По собственному желанию высшего инопланетного…

Кстати, куда им столько информации? 15 выпусков «Вестей Дона» в сутки. Первый раз – петухи еще не проснулись, в 5.05, крайний почти в полночь… Обновление – то есть свежего новостного продукта по приказу свыше, должно составлять  не менее 30 процентов…

Свыше – не от НИХ, от Москвы, от нашего головного предприятия телеканала «Россия».

Так куда ИМ столько? Как вы думаете? Едят они её что ли? Ведь ни осмыслить,  не понять суть происходящего невозможно. Не от недостатка ума, а от нехватки времени. Конвейер, вал новостей, в только что устаревшей компьютерной программе, работавшей на нас, то есть на НИХ, программа так и называлась – «Фабрика новостей».

Вы видели хоть раз толстого или пусть даже упитанного инопланетянина? Хотя бы в кино, или на картинах? Я – нет. Нам живописуют тонких людей с интеллектуальными головами и огромными, бездонными (как желудки землян) глазами. Это понятно – сколько телевизоров на нашей планете – за всеми уследи, именно поэтому их глаза чуть раскосы.

Салат — информационный повод, на первое – интервью лидеров государств, на основное – происшествия,  закусывают пресс-конференциями и дижестив – отчет из области культуры.

Они питаются эфиром, по сути – ничем, поэтому через два часа им снова хочется и мы опять в эфире – «Здравствуйте! Наши корреспонденты приготовили для вас…»

Так зачем им наши дорогие мгновенья?

«Протяженность человеческой жизни была рассчитана таким образом, чтобы люди не успевали сделать серьезных выводов из происходящего» (из Пелевина).

Так что это за профессия такая? На что похожа? На музыку? Но ноты можно написать и даже отлить их из горького, черного, допустим, шоколада…

На космос?

На запах? Режиссёр нашей телекомпании Людмила Скворцова так и говорит – «Эфир – это запах».

А на все руки телевизионщик Михаил Угаров называет меня Галюцинацией, то есть получается из ничего, из придуманного или почудившегося состоящей?

Единственная профессия, где женщина и пропускает вперед мужчину и дверь придерживает,  потому что он не мужчина, а оператор – в одной конечности камера, в другой – штатив. И я – не женщина, а корреспондент. И когда на меня особь другого пола смотрит не в виртуальной, а в реалити-шоу-жизни  дольше обычно принятого —  я теряюсь. Не понимаю – я нравлюсь? Или он вспоминает — где-то он меня видел?

Да по телику же!

Поэтому у меня собственный рецепт красоты. Сюжета. Такой: начинай лайфом, заканчивай кайфом.

Перевожу не для теле-людей: «начинай лайфом» — то есть погружай в звуки жизни – шум моторов или скулеж собаки, ну а дальше – очень индивидуально. Но чтоб запомнилось и сохранилось  – обязательно.

Галина Пилипенко, корреспондент «Вестей Дона»

В сокращенном виде опубликовано в ростовском выпуске журнала «Собака.ru» в декабре 2011