Катя Котикова
|
Письмо от Мити — мужа Кати Котиковой, то есть вдовца. Царство небесное, Катюша: «Галя, наконец распознал Катин небольшой сборник, который она напечатала когда-то на машинке. Стихи периода конца 80х — начала 90х, некоторые из них «пахнут» тем временем. В некоторых — юношеский максимализм. Но есть и непреходящее. Если понравится что-то, опубликуйте, пожалуйста…» Я решила, что нужно выкладывать всё. Я Я разбиваюсь В веснушках звезд. . Я живу. Упади в мои глаза Впервые задумавшись *** Ожидание Время расплавлено. Ожидание каплями Выжигает мозг. Утро каждого дня Встречает меня Коммунальной улыбкой. Яблоко — сочное, вкусное, спелое. Счастье оно не оно? И простыня удивительно белая… А, может быть, просто темно.
К покаянью меня не зови На Вселенский алтарь Любви Я отдам свою грешную душу. Мне не присуща Святая безгрешность, Но я утешаю себя порой: Мастер — был Мастером – И получил Покой. А Понтий Пилат, грешник Вечность!
Боже праведный! Как пустота Обесчестила наши души, Как тела превратила в туши, У которых одна мечта: «Дайте хлеба и дайте зрелищ» Господа, вы еще не наелись? А вот я, уж, простите — сыта.
Не спать,не спать Писать, писать! И легкий призрак Вдохновенья Рукой своею дерзновенной За хвост схватить Не упустить, И Миг поймать… Не спать, не спать!
Меня пытаясь обаять, Зачаровать, околдовать, Вы ловко, расставляли сети. Но мы давно уже не дети И ваши милые спагетти С ушей, мой друг, позвольте снять. Все ваши речи — так не новы. К тому же я не ем мучного.
Хитра? Ну то-то и оно! Меня пленить вам не дано. Треснула улыбка Губы на морозе. А в глазах-то льдинки А в душе-то — слезы. Думаешь, мне стыдно? Нет, я не покаюсь. Нет, мне не обидно. Видишь – улыбаюсь
Да, сцена – жизнь, Но жизнь — не сцена. А я признаться не могу, Что я бреду путем измены Измены в том, что вечно лгу. Я лгу, когда моя улыбка Рождается из пустоты, Я лгу, твердя, что по ошибке Я имя спутала, А ты… А ты мне ищешь оправданья Устала, надо отдохнуть… И ты не видишь, как рыданья Кольцом сжимают мою грудь. Кольцом… Колечком обручальным Попалась пташка? Западня… Как ловко в сети норм моральных Судьба запутала меня. Разбит давно хрусталь желаний, Осталось — грязное белье Да горький вкус воспоминаний. Ну да Бог с ними — все мое. окт 1987 Это что за наважденье? Ты ко мне в мой день рожденья Позвонил. Сколько лет промчалось, весен И уже настала осень Где ж ты был? Где ж ты был, твою налево, Я давным давно успела Стать женой. Не твоей, помилуй — Боже! Ты — совсем мне, как прохожий Как чужой Сумасшедший день начинает бег. Он мешает все. Он мешает всех. Он валяет в грязь. Он плюет в лицо. Сумасшедший мир наплодил глупцов. Кем-то движет боль. Кем-то движет страх Мы живем — увы! только лишь во снах. Разговор подвыпившей русской женщины с иностранным гражданином в ресторане Ты думаешь, я красивая? Ты думаешь так зря. Ты же не видел, как я От мороза синяя, Стояла в очередях. Как таскала ведра с углем, А потом — мусорные мешки. А проходящие мужики предлагали мне переспать… Что толку врать? Ты не видел От слез опухшие веки… Я женщина? Ты считаешь?? Нет. Я — друг человека! В этой стране от века к веку. Женщина может быть Рабыней или же вещью… Иногда мне хочется выть От отчаянья И даже мерещится, Что меня вообще уже нет Много лет — Только тень моя… А где я? Что я ? Ты пытаешься меня Меня успокоить. И улыбаешься — Мол, к чему беспокоить Почтенную публику И внимание привлекать… Слушай, доллары или рублики Мне решительно наплевать. Ты опять Киваешь и улыбаешься. Улыбаешься и киваешь: Мол, понятно все. Ошибаешься! Ни — черта ты не понимаешь! Земной Ад Я устала жить в потной толпе. Быть облапана чьими-то Грязными лапами И облеплена липкими словами Матерными. И вдыхать запах ртов и ног. Мне не вырваться. Закон строг. Закон стада. Ада.
Мне не вырваться, Кто б помог. Очень надо. Младенец бегает нагишом С распахнутой всем открытой душой… Мы же Надеваем на душу Тесную, душную Смирительную рубаху Смертельного страха Быть непонятым, Пойманным, Прогнанным, Проклятым… Так и живем. Все чего-то ждем Счастья, конца ли? А, в общем, едва ли Задумываемся над этим. Времени нету.
Воспоминания-блиц
Я закрываю глаза. Я запираюсь в темноте. Мысли вымучивают слова. Не те… А голова пуста и светла. Память, как лист — бела. Нет. Из прошлых лет Всплывает вереница лиц. Сколько страниц У тебя, совесть? На рассказ? На роман? На повесть? И туман. И обман. И смешение лиц В воспоминании — блиц 29-31.08.90 СОН или Юродивый Дин — дон, Царь Иван Васильевич. Перезвон. Я бешусь в бессилии. Вспоминать Мне тебя не велено. И кровать Мне с другим постелена. Ночи час Равен бесконечности. Мимо нас Пролетают вечности. Мысли — вон Память — та расстреляна Слышишь стон? Совесть в исступлении. Телефон Захлебнулся вроде бы. Дин — Дон! Где же ты, юродивый?! Ты построил себе крепость И вырыл вокруг ров, Который не переплыть. И стражу не подкупить. Потому что стражи В крепости Нет. Уже много лет Ты один. Так и жил бы спокойно Размеренно и достойно Еще миллиарды дней. Но однажды По дороге судьбы твоей Важно Шла я. С гордо поднятой годовой С надетой на лицо улыбкой И неся все свои ошибки В рюкзаке за спиной. Забыв, что такое «везет», Устав от встреч И от слов «не тот», И от слез, И от грез. Не зная, куда я иду И что меня ждет И что я найду, И ищу ли я что-нибудь. Волею судеб мой путь Проходил рядом О твоей крепостью. Мне надо Было передохнуть Чуть-чуть. Я стучала -не достучаться, Я не знала, Что к тебе не пробраться — Поэтому и пробралась. Освоилась малость. Да так у тебя и осталась. Ты меня не прогнал. Ты ведь все знал И гнал От себя грусть. Хотя уже и не ждал, Что я когда — нибудь появлюсь. Я сказала тебе: «Слушай, Мою душу давно скушали, Остался только огрызок Души. Делать выбор свой не спеши» Ты ответил: «Не надо больше Фраз. У меня огрызок такой — же Два огрызка нам В самый раз. Два огрызка лежали На деревянном столе. Тогда мы еще не знали, Что стали Самыми близкими На этой старой И грешной Земле. Я прибежала и упала Обессиленная на кровать. Надо же, За день так устала, Что уже Не могу спать. Ночью день онемел. День — для дел. А ночью — можно писать. Правда, почерк — Утром не разобрать… О чем я? О сегодняшней никчемной Суетне — беготне, Об очередях, где мне Оттоптали ноги и душу… Днем я трушу. Я боюсь озверелых лиц И газетных страниц, На которых свалены В кучу Окровавленные факты, события, Случаи… А ночью… Ночью Я чувствую, что я — Человек. И каждая ночь — это Золотой век Суток. Кусок сна Остался в моей голове: Весна. На зеленой траве Дрожит роса. По моим распущенным волосам Струится свет. Я светла и легка И чувствую, Что еще чуточку. И я полечу И схвачу За хвост горизонт И поднимусь Под прозрачный зонт Неба… История Сигареты на лампе высушены. Мысли из головы выдраины. А в душе моей такие выбоины — Черные дыры выбелены, Белые пятна выкрашены. И это моя история. История девочки, Которая росла и выросла. И веры раскол вынесла. Перенесла. И донесла До своих внуков То, что важнее, мудрее науки — Опыт. Который им не нужен. Они говорят, что он сужен Ее мировосприятием. Они не имеют понятия О течении судеб… Ну да что за горе… Там, наверху не судят По трое… Только по одному. Согласно его уму Его опыту. И только его истории
Катя Котикова. Фото из архива Альбины Дзгоевой |
