Валерий Кульченко. Острова памяти. Часть 5

By pilipenko / 10.01.2015 / Читаем / 16 Comments

Возвращение. бумага, акварель, пастель, 100х80 см, 2006г.

Валерий Кульченко. Острова памяти. Часть 3

Валерий Кульченко. Острова памяти. Часть 4

Стоял на центральной площади Ростова-на-Дону великолепный собор Александра Невского. Строился храм на взносы богатых и простых, верующих, горожан.

1908 год. Закончено строительство одного из крупнейших храмов на юге России.

Но недолго простоял красавец. В стране наступила эра безбожников. Собор взорвали в 30-е годы XX столетия. В стенах просверлили отверстия, заложили огромное количество взрывчатки. Рванули. Соседнее здание госбанка дало трещину. Потом долго растаскивали остатки стен, старались, чтобы никаких следов не осталось.

Неподалеку построили здание областной администрации. Перед парадным входом разбили сквер, цветники, поставили скамейки. Стали культурно отдыхать. Но чего-то не хватало для полного счастья. Эта мысль упорно сверлила мозги воинствующих атеистов. И пришло «озарение», здесь должен стоять памятник из ближайшей Советской истории. Вспомнили про знаменитого земляка Евгения Вучетича. Была у Евгения Викторовича скульптурная группа «Оборона Царицина», предназначенная для Сталинграда.
Но каким-то образом Сталинградские власти отбились от московского «варяга». Денег не было?! А может быть, пожалели? Так или иначе, Вучетич ретировался «не солоно хлебавши».
Тут-то и подвернулись земляки, слезно просили, даже умоляли: «Евгений Викторович, желаем видеть вашу работу в Ростове-на-Дону. Место пустует!»
Решили оформить это, как дар именитого скульптора родному городу. Вучетич сделал в срочном порядке кое-какие уточнения. Приклеил всаднику усы, а-ля Буденный, и для большего колорита одел на голову буденновку.
Композиция являла собой всадника на вздыбленной лошади, размахивающего шашкой. Справа солдат с винтовкой наперевес. Внизу, под копытами лошади, матрос кидает гранату. «Лежит матрос, бежит солдат…»
Когда установили эту «диковину» на постамент, ростовчане стали гадать: докинет матрос гранату до здания горсовета, или нет?!
Парадный подъезд горсовета находился напротив, через улицу Энгельса, метров 150. Далековато.
Подарок скульптора-земляка был своеобразен. Собирали деньги со всех предприятий и учреждений Ростова-на-Дону, даже школы не остались в стороне. Со школьников брали по 60 копеек «с носа», на монумент!

Возвращение блудного сына. Х, М., 2001

В Ростовском художественном училище им. М.Б. Грекова в начале 60-х годов двадцатого века образовалась довольно колоритная группа студентов. Владимир Чуб приехал с Кубани. Саша Жданов и Володя Кретов – ростовчане.

Леонид Стуканов и Алексей Кабарухин из Таганрога. Валера Собко – из Гуково. Миша Соколенко приехал из Ставрополя – его старший брат Алексей уже учился в РХУ.

Некоторые имели клички: Кабарухин – «Малый», Кульченко – «Куля», Собко – «Смур» и т.д.

По Университетскому (бывший Ткачевский), недалеко от училища находилась пивная, называлась почему-то «вертолет». Напротив – сквер «Последняя надежда». На углу ул. Максима Горького и Кировского (бывший Богатяновский) возвышалось массивное здание тюрьмы, знаменитого «Богатяновского централа». Близлежащие улочки, переулки, старые дома, домишки, мансарды, сарайчики, все это называлось одним словом, со смаком – «Богатяновка».

Портрет местного аборигена: кепочка, брюки клёш, золотая «фикса». Татуировка: крест, якорь, финка, надпись на запястье: «Не забуду мать родную!»
И тут же знаменитая песня: «На Богатяновке открылася пивная! Там собиралася компания блатная…»
1963 год. Второкурсники художественного училища, считающие себя уже гениальными художниками и «законодателями мод», пьют пиво. Только поступившие в училище обслуживают – носят кружки. Традиция.

Жданов и Чуб пьют пиво. «Малый» на посылках. Сначала мирная беседа. По мере же потребления «Жигулевского» разговор принимает все более острые формы. Вспомнили великих Леонардо Да Винчи, Рембрандта, Веласкеса, Гойя; из наших – Саврасова, Сурикова, Федотова. Ближе к нашему времени – Ван-Гога, Сезанна, Гогена. Потом совсем близко – стали нахваливать друг друга, какие они «великие», и какие шедевры они создадут очень скоро!
«Малый» безропотно «таскал» пиво и внимательно слушал, о чем беседуют старшие. Занятые абсолютно только своей персоной, о нем начисто забыли.
«Малый» заплакал: «А я кто?» Собеседники крайне изумились. Первым на землю спустился Чуб. «Не плачь, «Малый» ты тоже художник!»

Саша Жданов растроганно приобнял Кабарухина: «Перестань, «Малый», не реви! Ты себя еще покажешь! Ступай, принеси пива». Напустил строгости, спросил: «Малый! А, кто твой кумир? Гоген, Сезанн, Матисс?» «Федор Васильев!» — смахивая слезы, ответил Кабарухин.

Откуда такая крамола?!

Жданов Александр Павлович в мастерской. Ростов-на-Дону. 1969 год

Споры среди студентов РХУ об импрессионистах и постимпрессионистах, о наших – Татлине, Кандинском, Малевиче. Время пришло! Оглушительная речь Н.С. Хрущева на XX съезде КПСС всколыхнула страну.

Разоблачение культа личности И.В. Сталина дало старт «хрущевской оттепели». Сталинский «железный занавес» приоткрылся, в эту щель хлынул ветер перемен. В Москве, в музее изобразительных искусств им. А.С. Пушкина на Волхонке, была выставлена экспозиция французских художников-импрессионистов, лучшая в Европе.
В журнале «Новый мир» была опубликована повесть Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Первая ласточка – правда о сталинских лагерях.
Осенью 1963 года в Москве, в центральном выставочном зале (Манеж) была открыта грандиозная выставка «30 лет МОСХа» (Московская организация Союза художников). Экспозиция включала работы запрещенных при Сталине художников: Роберт Фальк, Древин, Кузнецов, Лебедев, Фаворский, ранний Кончаловский; из современных художников – Андронов, Никонов, братья Смолины, скульптор Эрнст Неизвестный и др.

Шума эта выставка наделала много, особенно после посещения ее Никитой Хрущевым. Никита Сергеевич, подогретый «ортодоксами» из Академии художеств и «перцовкой» тоже, устроил показательный разнос авторам выставки. Докатилась волна и до стен Ростовского художественного училища.

Было собрано собрание студентов и преподавателей РХУ, но единодушного одобрения политика партии в области изобразительного искусства не получила. Зачитали доклад идеолога ЦК КПСС Ильичева о перегибах некоторых московских художников в сторону формализма. Особенно досталось следующим картинам: «Геологи» Никонова и «Плотогоны» Андронова. Огрубление образа советского человека, отход от соцреализма, «тлетворное» влияние запада, а именно – философа Поля Сартра.

Все бы ничего. Но при обсуждении статьи, в прениях, встает студент старших курсов и говорит: «А мне работы Никонова и Андронова понравились. Я был на этой выставке. Меня потрясла «обнаженная» Фалька!» Это был сын известного ростовского художника Е.Г. Чарского – Алексей.

Зашумел, заволновался студенческий народ, продолжая крамольные разговоры о сезаннистах, кубистах: Браке и Пикассо, и, конечно, Модильяни.
Где уж тут устоять незыблемому соцреализму.

Валерий Кульченко на этюдах. Голубинские пески. 1980 год.

После третьего курса, в том же 1963 году, Володя Чуб и Саша Жданов поехали в Москву – продолжать образование. Надо сказать, Москва притягивала, как магнит, не только эту парочку. Нужна была рекомендация. Кто-то подсказал обратиться к знаменитому земляку Е.В. Вучетичу. Проявили ростовскую смекалку и прыть, пробились к скульптору в мастерскую.

Мастер благосклонно отнесся к своим землякам. Просмотрев рисунки, дал Чубу и Жданову рекомендации в Московское училище живописи, ваяния и зодчества имени 1905 года.
Внимательно взглянул на изголодавшихся в дороге студентов-соискателей, дал каждому по десять рублей. Обласканные, Жданов и Чуб вышли на осеннюю московскую улицу.
Вдруг Саша Жданов разорвал десятку в клочья, сверкая очами и матерясь, стал втаптывать ее в ноябрьскую грязь, приговаривая: «Пусть подавится своей подачкой, жадина… и дальше непередаваемое…!!!»
Встревоженные галки взлетели с черных веток. «Ты что же, скотина, здесь на улице вытворяешь?» — опешил, расстроенный Володя Чуб.

И констатировал: «Кинул бы десятку Вучетичу в мастерской, в лицо…!!!»
Подвел черту: «Ты подумай, дурак, сколько пирожков можно было купить? Да и портвейна впридачу! Теперь соси лапу!»
Надо признать, что десять рублей с профилем В.И. Ленина в те времена были приличными деньгами. Пирожок с ливером стоил 4 копейки и был вполне съедобным, да и просто вкусным!