Ольга Тиасто. Ты — не доктор…

Холецистическая рапсодия. Cholecystectomy rhapsody

Hеделя прошла под флагом тревоги по поводу операции. Мне предстояло первое в жизни вмешательство, а я не зналa, куда податься.

Когда-то в Ростове всё было просто: пара звонков — и родные-друзья уже ждут у себя в больницах, раскрыв объятия. А здесь — никого не знаю. Вернее, знаю, но вовсе не тех, кого нужно.

Слава богу, есть интернет, который мне выдал статистику: наша больница Атри — одна из последних в Италии по благоприятным исходам холецистэктомии. А также — одна из первых по исходам неблагоприятным, что бы это ни значило.

Тогда-то я и решила пойти в частную клинику: может, там показатели лучше, да и положат пораньше, а не через полгода, как в больницу «общественную»?

Отчего-то мой лечащий врач Марилуиза упёрлась и не хотела мне выдать ещё одно направление, к частному специалисту. Я не стала качать права и настаивать, и так уже будучи в стрессе, а просто решила её сменить. Желательно, на медика-мужчину, который с большей чуткостью отнесётся к моим проблемам. Из предложенного мне списка шести — семи десятков врачей нашей зоны выбрала наугад одного с фамилией, напоминавшей героя моих рассказов — Джузеппе Бальбони, видя в этом благоприятный знак.

А пока, подумала я, развлекусь познавательным фильмом в YouTube: «Видео-лапароскопическая холецистэктомия». Чтоб знать, что меня ожидает.

Фильм шёл без пояснений, под музыку. Марчелло, не разделяя моих опасений и слепо готовый отдаться в руки любого врача, следил с любопытством из-за моей спины за жутким таинством извлечения жёлчного пузыря. Под крещендо неистовых скрипок и виолончелей неведомой мне симфонии в пузе y пациента проделали три отверстия: два — в верхней части и третье — в пупочном кольце. (Я скорчилась, живо представив, как мне протыкают пупок). Через них ввели инструменты, торчащие, как рычаги, во всех направлениях.

— Вот видишь? И ничего же страшного, — ободрил меня Марчелло, пока хирург шуровал «рычагами» во вздутом, как шар, животе, как будто играл в настольный футбол. — И музыка какая весёлая!

— Вот это — весёлая музыка?!- я посмотрела враждебно. Я допускаю, что кто-то не понимает серьёзности операции, но не различать настроение музыки?! — Она тревожная и трагическая; такой в кино обычно сопровождают какой-нибудь шторм на море, кораблекрушение! А ты — «весёлая»…

Лишь под конец, когда легко и небрежно уже налагали швы на пупок, симфония вдруг зазвучала мажорно, хор духовых инструментов (фанфар?) придал ей торжественность, и музыку можно было назвать «весёлой». С натяжкой.

Интересно, как вообще подобрали они для фильма музыкальный аналог холецистэктомии?…

Вот в такие моменты я и жалею, что у меня нет мужа — врача.

Есть, но не врач… досадно. И не потому, что медик бы оценил, насколько чревато и сложно вмешательство.

Я, кстати, боюсь не только одной холецист-, но и любых эктомий. «Эктомия»- у вас вырезают орган; может, даже непарный. Он был ваш, родной…неотъемлемой частью тела, а теперь его вырвут из ваших груди, живота, чего там ещё — навсегда. А лишних органов у человека, как всем нам известно, нет.

Муж — медик, он мог бы также избавить меня от бюрократической суеты, нежно отвёл бы за ручку к лучшим хирургам Абруццо и проследил за ходом лечения.

И, если на то пошло, мог бы меня взять саму работать врачом в своё отделение, безо всяких там подтверждений диплома. Особенно, если мой муж — директор или владелец клиники.

А если бы он, ко всему, оказался хирургом пластическим (мысль, которая с возрастом всё чаще приходит в голову), он мог бы бесплатно меня превратить в двадцатилетнюю Барби…

Но полно, хватит мечтать! Я никогда не умела делать правильный выбор. Когда-то имелa все шансы, возможности выбрать мужа-врача, хотя в те годы идея меня не привлекала. Kаждый день cотни студентов в белых халатах и шапочках сидели вместе со мной в аудиториях, и все казались какими-то скучными, пресными, неинтересными…Все они стали в дальнейшем врачами, а кое-кто — и владельцем клиники, и даже пластическим, будь он неладен, хирургом.

А у Марчелло клиники нет; есть только большой грузовик.

В сумерках, возле ограды неосвещённого, на вид нежилого особнячка, я ожидала нового доктора.

Обычно всегда у двери врача собирается группа больных, но кроме меня, здесь не было никого. Да и часы приёма казались весьма необычными: каждый вечер с 19 до 20 и каждое утро с 11 до 12. Мужская тень, давно за мной наблюдавшая из-за забора напротив, спросила :

— К зубному?

— К Джузеппе Бальбони,- ответила я, и догадалась, что врач мой, возможно, ещё и дантист — вот почему такое «урезанное» расписание.

Стемнело, и тут подкатил «мерседес» с откинутым верхом, a в нём сидел пожилой и кудрявый синьор.

— Вы ко мне?- он вышел, пожал мне руку и попросил подождать, пока поставит на место крышу своей машины. А затем пригласил меня в пустой особняк, в свой кабинет с выходом в сад.

Доктор Джузеппе повёл себя очень любезно и обходительно; он проявил, как я и надеялась, чуткость к моим проблемам, выписал направление, порекомендовал хирурга, к которому “обращался лично не раз”, и, имея родных и знакомых в больнице, пообещал мне содействие, чтобы ускорить госпитализацию.

— Моя жена была тоже русской,- сказал он, грустно жуя губами.- И имя всё то же — Ольга… К несчастью, давно умерла.

Я выразила соболезнование. За его спиной на стене, насколько я могла разглядеть без очков, висели фото: он сам в морской фуражке, ряд групповых снимков и портрет красивой женщины с короткими светлыми волосами.

— Страдала от депрессии… Покончила с собой,- добавил он, всё так же нервно жуя губами.

Рукопожатия, вновь предложения помощи (которым, естественно, я не поверила), и — звонить ему, если что…

Слова «дантист» и «самоубийство русской», однако, что-то вызвали в памяти… забытую историю, что случилась в наших краях лет десять тому назад, с полицейским расследованием, которое в конце концов замяли. Я, помню, тогда возмущалась и говорила Марчелло, что вряд ли следствие по этому грязному делу велось, как должно: он — местный и уважаемый житель, она — «какая-то русская». И даже если имело место самоубийство, то нужно действительно постараться, чтобы заставить нашего брата русскую женщину руки на себя наложить.

Возможно ли такое совпадение?…

Конечно, это был он, дантист с тёмным прошлым.

Говорю же, я — мастер выбора! Из списка в пятьдесят — шестьдесят врачей мне “приглянулся” именно oн. Марчелло уже заметил эту мою способность, и, повторяя на диалекте : “Olga, te li vi a arcapà in mezz a lu mazz!” («Ты их прямo вытаскиваешь, как карты из колоды!»), очевидно, имел в виду и себя, когда-то вытянутого из той же “колоды»моей счастливой рукой.

Вернувшись домой, кликнула в Гугле, и — действительно речь шла о тёзке. История из разряда моих «Тутти матти — в Италии все с приветом»

» 17.03.2006. Повесилась жена известного дантиста.

Самоубийство молодой красивой русской Ольги С., 35 лет, всколыхнуло общественность. Говорят, молодая синьора хотела вернуться в Россию, несмотря на безбедную жизнь, которую здесь вела, и которой многие могли бы завидовать. Семейная пара жила на прекрасной вилле в местечке под названьем Соланьоне… Потому возникает вопрос: отчего жe сводить счёты с жизнью?

По слухам, её отношения с мужем были неблагополучны; какое-то время назад имел место мрачный, сомнительный эпизод. Женщина обратилась к карабинерам и заявила, что муж её выгнал из дома и даже стрелял в неё из окна, хоть, к счастью, и не попал.

Сей факт категорически опроверг адвокат дантиста. Супружеская пара помирилась, но, очевидно, проблемы остались неразрешёнными, и вскоре жизнь Ольги С. трагически оборвалась.

По поводу смерти русской ведётся расследование, карабинеры местечка П. взвешивают разные гипотезы».

Ни слова о психическом расстройстве и депрессии, какими, якобы, страдала тёзка.

Её муж, будучи врачом, мог бесплатно лечить ей зубы, сделать её улыбку сверкающей и счастливой…но, как видим, Ольгe не повезло.

Муж-медик, как и любая медаль, имеет свою обратную сторону. Однажды решив избавиться от жены, он сделает это каким-нибудь хитрым и изощрённым способом. Не просто стукнет вас монтировкой, как сделал бы, скажем, водитель грузовика, иль заколбасит топориком, как продавец мясного отдела, но, вооружённый специальными знаниями, обставит всё, как несчастный случай, смерть от естественных причин, самоубийство.

Особенно если интересуется криминологией, знаком с судебной медициной.

Не желая платить алименты, которые, пропорционально доходам, будут довольно большими, он может ввести вам какие-нибудь гликозиды, вызывающие инфаркт и трудноопределяемые в крови, а то и попросту усыпить и подвесить…

Услышав o новом семейном враче, члены семьи всполошились. Марчелло примомнил каких-то друзей, которые лично знавaли Бальбони и утверждали, что тот — сумасшедший.

— Зачем ты выбрала этого типа?- качал головой.- И почему не медика- женщину?..

Оказалось, что дело было не вовсе замято; карабинеры П. с большой неохотой признали, что, судя по неизвестным публике техническим деталям, повеситься сама Ольга С. всё-таки не могла, кто-то ей в этом помог.

Обвинение пало на свёкра, Бальбони — старшего, который и отсидел недолгое время в тюрьме, а после вернулся и умер.

Ещё говорили — дантист давно поселил на вилле то ли румынку, то ли венгерку лет на двадцать моложе себя, и посещает девиц в ночных заведениях зоны.

В общем, репутация у медика неважная; паршивая, можно сказать, репутация.

Что не мешало местным ходить к нему лечить зубы — стоматолог он, кажется, был неплохой.

Дочь призывала быть осторожной, «держаться подальше и не ходить с ним, куда бы ни пригласил».

Поскольку я — русская и тоже Ольга, у него-де может возникнуть психологический «трансферт», и он все чувства к бывшей жене перенесёт на меня.

То есть, нисколько не беспокоясь по поводу предстоящей мне экзекуции, они волновались по поводу моего знакомства с весёлым вдовцом со скелетом в шкафу, на мерседесе с подъёмным верхом.

Я объясняла, что выбор мой был случаен, и я нисколько его не боюсь. Ну, пальнул в жену из окна… Но не станет же он вредить пациентам? И стоит ли мне ожидать приглашений опасных мужчин, имея в виду мой возраст и тe четыре дыры, которые вскоре будут в моём животе?… (Ну, три — та, что в пупке, возможно, будет и не видна).

Это мне предстояло узнать — в случае, если переживу холецистэктомию.

— Не волнуйся. Ждать — минимум месяц, а то и полгода,- пророчил муж.

Но мне позвонили сразу, на следующий день, застав врасплох, пригласив наутро явиться с вещами.

Необычная оперативность — будто снег, что выпал в Абруццо посреди июльской жары! Неужели мой новый медик решил в самом деле помочь?…

Лихорадочный шоппинг (новые тапки, халат, пижама!), визит к эстетистке и, главное, педикюр — не буду же я лежать на столе без сознания, у всех на виду, с такими вот заскорузлыми пятками?! Как всегда, я представляла не только саму себя или семью, но и целую нацию в глазах любопытных больных и врачей Абруццо; знала по опыту, что первые — даже на смертном одре, а вторые — при исполнении своих серьёзных обязанностей, будут рассматривать и судить .

Под вечер затихла, устав, в парикмахерском кресле; теперь, после стрижки с укладкой, я буду морально готова стать идеальной больной…

— Вот, посмотри журнальчик, — сунули мне, как обычно, в руки еженедельник.

…или идеальным трупом.

Первая же статья, на которую я наткнулась, листая рекламу, моду, светскую хронику — вы не поверите! — повествовала о смерти девушки Томмазины в больнице Неаполя в ходе холецистэктомии. Умелый хирург ухитрился ей перерезать аорту и полую вену, и хоть жертва уже не дышала, всё же зашил повреждения в наивной попытке загладить свою «оплошность».

Ну, как вам такая статья? И не дурной ли то знак — прочесть её в самый канун операции?..

…………………………………………………………………

Есть люди, которых жизнь не балует разнообразием. Проходит неинтересно. Для них любое событие — свадьба, развод, поездка к родным на Сицилию, или же служба в армии — может стать важным и эпохальным. Владелец хозяйственной лавки в местечке, где я живу, уже пожилой синьор, всегда вспоминает с любовью о тех временах, с полвека тому назад, когда, как он говорит, «ходил под ружьём». И не то, чтобы он пережил бои, опасные миссии или бог знает какие военные приключения…

Служил себе тихо где-то в ломбардской провинции; но помнит в мельчайших деталях все встречи и разговоры во время походов в ближайший посёлок за сигаретами, все имена и звания, солдатские шутки и прибаутки. Потом он вернулся домой, обзавёлся семьёй, магазином, никуда отсюда не выезжал и больше с ним ничего не случилось.

— Когда я ходил под ружьём…

Знаю также особу, что с нежностью вспоминает о пребывании в больнице. Возвращаясь к блаженным дням, когда лежала в постели или блуждала в халатике по коридору, когда никто от неё ничего не хотел и все окружали заботой и лаской, она начинала:

— Когда я была в больнице…

— Да что ж хорошего-то в больнице?- спросила я как-то в недоумении.

— Ммм…Там было спокойно, давали снотворное, — отвечала она мечтательно.

Так вот, чтоб не создать впечатление, что дни в итальянской больнице оставили яркие воспоминания — не буду подробно описывать. Похоже, больница в Атри — такая же точно, как все больницы на свете. А может, именно из-за наркоза, снотворных и обезболивающих, что мне там давали, я и не помню деталей.

Моей соседкой по палате оказалась другая «жертва холецистэктомии», учительница из Джулиановы. Поцеловав меня, незнакомую, в щёки (как делает часто местный сердечный народ), она тут же спросила:

— А Вы — не итальянка? Наверное, из Украины?

— Русская.

-A-aa! То-то я вижу — как Вы похожи на бабушку одной моей ученицы! То же лицо!..

Похожа на БАБУШКУ?! Такой бесхитростный «комплимент» можно услышать только у нас в Абруццо. И хоть в дальнейшем она пояснила, что ученица была маленькой, а бабушка — очень молодой, пришлось рассказать ей в отместку пугающую историю холецистэктомии в Неаполе. Это заняло учительницу на пару часов; она звонила всем по телефону, передавая трагические события и делясь с родными и близкими опасениями .

Удивление вызвала новость, что меня оперируeт САМ заведующий отделением, знаменитый хирург Ди Бистурини, похожий на худого Паваротти и Карабаса Барабаса, который обычно берёт лишь тех, кто ходил к нему на платный приём, и общается с пациентами через своих ассистентов. Во время утреннего обхода он задавал вопросы коллегам, те говорили с больными и передавали слова осмелившихся что-то там вякнуть маэстро. Тот поднимал кустистую бровь — давал ассистентам инструкции — следовал дальше. Вот почему осталось загадкой, каким это образом вдруг я попала в число его пациентов. Никак, и здесь приложил волосатую лапу мой новый доктор…

Помню позорную распашонку с единственной завязкой под подбородком и быстрое скольженье на каталке в сторону операционной. Первые шутки медбратьев по поводу национальности: то ли мне говорили, что вот, мол, доложат Путину, что я — в надёжных руках, то ли — что Путин уже им звонил, чтоб проконтролировать ход операции…

Почти удивилась, не слыша тревожной музыки в зале: она звучала в моей голове. Потом я заснула, чтобы вернуться в мир с дополнительными отверстиями; с животом, похожим на заклеенный пластырями дуршлаг.

Рука моя сжимала сувенир — подарок врачей: драгоценный бриллиант в 5 каратов из жёлчного пузыря. Очевидно, Ди Бистурини знал своё дело; справился, не перерезав крупных сосудов, и под конец недели меня отпустили домой.

Марчелло сказал, что приедет за мной в обеденный перерыв. Я видела из окна, как его грузовик паркуется на стоянке. Чуть поближе к главному входу стоял припаркованый знакомый мне мерседес. Водитель махал приветно рукой… Я подумала: как неудобно будет карабкаться в грузовик! Сесть в низкий кабриолет — намного удобней, естественней, проще.

А впрочем, решила, разницы нет никакой. С моим умением делать выбор…какой ни сделай — будет неправильным.

И поковыляла на выход.

В одном лишь, по крайней мере, выборе, я не сомневалась — том, что касался лечения и диеты. Не доверяя врачам Абруццо, которые на мои расспросы при выписке лишь отмахнулись: «Ешь, что угодно, старайся поменьше жирного… Лечение?… Нет, ничего не нужно», я позвонила в Ростов и спросила совета опытных гастроэнтерологов. Те от души удивились подобным рекомендациям.

Через неделю снимали швы, и я встретила двух итальянских синьор, бывших соседок по койке — учительницу из Джулиановы и ещё одну «жертву холецистэктомии». Мы поделились опытом, и мой рассказ о ферментах и антиспастических средствах вперемешку со строгой диетой у одной вызвал острую жалость, другую же насмешил.

Итальянки, беспечно оставив в прошлом, отбросив в сторону жёлчный пузырь, уже ели прошутто, спагетти с соусом, пиццу.