Александр Сыпченко. Ненормальный, дурачок….

Ненормальным в обществе считается тот, чье поведение и образ жизни не укладываются в общепринятые границы нормы данного социума. При этом человек не наблюдается у психиатра, а просто живет. Их называют дурачками, ненормальными, придурками…

Василий мел всю свою жизнь. Работа с метлой успокаивала его нервы.

«Вжик, вжик…» — пела метла на рассвете. Дворник выходил на свой участок в шесть утра зная, что с семи люди пойдут на работу. Идти люди должны по чистым улицам.

Они и перемещались — от спальных мест — к рабочим по безупречным улицам.

Василий жил один в однокомнатной небольшой квартире которую ему, как сироте, выделила страна. Конечно он заслужил большего, но в его душе не оставалось места возмущению, а те, кто должен заботиться о сиротах, особо не утруждали себя, к тому же он был уже достаточно взрослый, неделю назад ему стукнуло 33 года.

 Ни жены, ни детей…

Скромная обстановка квартиры состояла из вещей, выпущенных еще в прошлом веке.

Вещи были самые необходимые, и стояли на своих местах. В жилье царила чистота. Вы можете сказать «Старье», но в каждой вещи жила душа, и каждая обладала неповторимым шармом.

Главным богатством он считал книги, которые собирал у мусорных контейнеров, считая кощунством выбрасывать их на свалку.

Фолианты жили с Васей на одной жилплощади, стояли стопками у стены. Прочитанные  перемещались на стеллаж. Читал он быстро и всё подряд, но в тоже время на отдельной полочке, особняком стояли — Достоевский, Бердяев, Кафка. Перед тем как читать, он варил себе в турке на песке кофе, ставил на старый проигрыватель пластинку Вагнера и, прикрыв глаза, выпивал эту чашку кофе впитывая аромат напитка и энергию музыкального произведения «Полет Валькирии».

Эти действия он проводил нарочито медленно, борясь с внутренним голосом, кричащим ему всего одно слово: «Быстрее».

У Васи была только одна страсть – работа. Он даже сохранил ту метлу, которую получил в свои восемнадцать, в начале своей карьеры дворника. В армию он не пошел по причине слабого здоровья и плоскостопия.

Все, кто знал Василия, думали, что он дурачок, и всегда «по-доброму» ему об этом напоминали. Как не напомнить? Человек должен знать, кто тут нормальный.

Он и сам после посещения психиатра знал, что он — «того». А то как же может дворник не пить портвейн или водку?

Даже психиатр пьет портвейн, скрытно, за ширмочкой по паре бутылок в день. Вася узнал об этом, опорожняя урну под его кабинетом. Не может быть нормальным дворник, у которого дома три года стоит не открытая бутылка с одно солодовым 24 летним виски стоимостью в две зарплаты психиатра.

Он смотрел на людей, которые шли на работу и бросали пустые сигаретные пачки, окурки. Люди не вызывали у него ни злобы, ни раздражения.

«Просто спешат», — говорил он себе.

Утром убирая пивные бутылки, банки и окурки, оставшиеся от подвыпивших компаний, радовался, как они весело проводят время. Ему постоянно приходилось убирать говно за гламурными собачками жильцов, на обслуживаемой им территории.

Один раз даже пришлось убрать человеческое. Кто-то из считавших Василия дурачком нагадил прямо перед подъездом. Но он не парился и не грустил по этому поводу. Василий убирал. Дурачки не грустят и не парятся, они просто, в отличии от нормальных людей, молча делают свою работу. Так и он, молча, всегда с улыбкой, спокойно мёл и убирал свою территорию. Ему было неинтересно думать, — кто мусорит? Скучно размышлять, хороший это был человек или плохой. Просто так получилось.

Василий был настолько хорош, что его ставили в пример детям. Жилец дома № 69 из квартиры №96, всегда совершенно случайно ставивший свой Порше Кайен на кучки листьев или мусора, готовые для выноса в жбаны, вещал своему сыну вытаращив глаза и подняв указательный палец вверх.

— Вот смотри, Аркадий, не будешь учиться станешь таким же как Вася — дурачком.

Аркадий, шмыгал носом и говорил протяжно и с пониманием вопроса:

— Даааа.

Затем залазил в машину с отдышкой, потому что физическая форма мальчика отличалась от худого дворника. Жирное тело не все команды мозга могло выполнить. Шнурки ему завязывала мама, ибо папа тоже был настолько упитан, что не мог наклоняться. Не то что Василий, который мог ловко, не сгибая коленей, то правой рукой, то левой рукой подбирать бумажки от гамбургеров из Макдоналдса, которые постоянно выпадали из этого Порше Кайена и других подобных машин.

Самое интересное, что воспринимали они это, как норму жизни, показывающую их высокое социальное положение.

Он не обижался, Василий понимал, что эти люди не могут нагнуться и подобрать за собой мусор в силу своей странной физиологии.

Папа Аркадия, каждый раз гордо садился на водительское место, заводил свою «крутую» машину, слушал как свистит ремень. Выхлопная труба плевала на дорогу масло и, под стук неотремонтированной ходовой части, с пробуксовкой из-за сломанной коробки передач машина трогалась, раскидывая сложенный мусор по всему двору.

Василий и в этой ситуации понимал и жалел папу Аркадия. Ну нет у него денег на новую машину или ремонт этой. Уж очень битая и старая была машина. И второй раз собрать раскиданный пор двору мусор не сложно.

Папа Аркадия был совсем не хвастлив, однажды утром Василий видел, как он, воровато оглядываясь, видно от скромности, клеил надпись «турбо эс» на заднюю дверь машины.

— Скромняга, — подумал Василий.

Иногда Вася писал короткие рассказы. Ну и так как он был не «скромный», вместо того, чтобы спрятать в стол, он отдавал их жильцу из квартиры №88, того же дома № 69. Жилец отправлял их туда, где снимали фильмы и сериалы.

Этот жилец №88 взял у Васи данные его кредитной карты. Теперь Василию на неё шли деньги. Вася не понимал зачем так много, и мог, если бы папа Аркадия попросил, купить ему новую машину, но тот не просил. Застенчивый Вася сам не предлагал.

Однажды соседка, из этого же дома, из квартиры №77, директор интерната инвалидов, шла утром на работу и плакала. Василий очень переживал, когда плакали женщины и дети, наверно в силу своей дурковатости. Поэтому он собрался с силами и спросил:

— Почему Вы плачете? Чем расстроены?

Она удивленно подняла заплаканные глаза. Никто и никогда не обращал внимание на её настроение. Василий замер. Её глаза были прозрачны и чисты, как глаза ребенка.

— Мы обещали детям повезти их на море, а автобус сломался. Они так ждали этой поездки. У кого теперь просить? – задала она дрожащим голосом риторический вопрос.

Он подумал и с помощью жильца из квартиры №88 подарил интернату автобус.

Так у детей появился автобус, а у Василия — жена. Её тоже считали ненормальной по общему мнению. Не может такая умная женщина работать за такую маленькую зарплату пропадая целые дни в интернате.

Но Бог, как говориться до пары сводит.

Василий очень любил свою жизнь, ведь это так здорово быть дурачком среди нормальных.