Ольга Тиасто.ТРИ МАМИНЫХ ЗЯТЯ (ещё продолжение)

Начало

Зять третий, заморский: Марчелло.

Марчелло Коцци стал маминым зятем лет двадцать тому назад, побив все рекорды выносливости и терпения. Уже сама цифра «3» приводит его в смущение; и часто Марчелло просит «никому из знакомых в Италии не рассказывать», что я — в третий раз замужем.

«Ещё два раза- куда ни шло. Но три…»

Сам он женат впервые.

И, как и следовало ожидать, маме его я не нравилась. А также папе и брату. То есть, я нравилась им, пока приезжала с подарками и деньгами, удачливая коммерсантка, продающая где-то там, в им неизвестном Ростове, итальянское prêt-à-porter.

Так продолжалось несколько лет, пока в 98м наш рубль внезапно не обвалился, и торговать итальянским prêt-à-porter стало невыгодно и несподручно. Тут Коцци мне ясно дали понять, что на поддержку с их стороны раcсчитывать нечего. Невестка С ВОСТОКА — без денег, работы, с ребёнком — им, очевидно, не требовалась. К радости нового статуса свёкров привыкали болезненно, трудно…

Но не хочу повторять всё те же, рассказанные раньше, истории. Здесь главное — выяснить, чем же Марчелло Коцци лучше в качестве третьего зятя (если и вправду лучше) других? Kак он справляется с ролью?

Кое-что в нём напоминает двух предыдущих: как Недогузенко был уроженцем кубанской станицы, так и Марчелло можно назвать «деревенским»- он родом из самой глухой глубинки Абруццо. Зато глаза у него большие и выразительно-круглые — прямо как у Барашкина.

Не образован, и по сравнению с ним оба российских зятя — настоящие кладези знаний. Но приспособлен, что очень важно, к практической жизни: умеет собрать, разобрать, прибить, завинтить, починить, приготовить… Хорошо разбирается в международной политике.

Никакого тщеславия, ноль амбиций, но по количеству разных пороков и вредных привычек Коцци легко переплюнул бы десять любых, вместе взятых, зятьёв: привычка к вину — с детского возраста; а чего стоит одна лишь лудомания — склонность к азартным играм?…

Сперва Елена Васильевна его просто идеализировала — пока гостила у нас недолго и не узнала зятя получше. Он — и «добытчик, работник», и «помогал воспитывать Катю» (на самом деле — это ещё как посмотреть, кто там из них кого воспитывал и продолжает воспитывать).

На первых порах и Марчелло с Еленой Васильевной старался держаться как можно дипломатичней, водил её в рестораны, встречал и провожал в аэропорт. Постепенно, однако, по мере того, как мама стала задерживаться подольше — стали возникать неизбежные разногласия. Чаще они касались важнейшего для итальянцев вопроса- еды, но также — порядка в доме, и иногда — международной политики.

Внимательно наблюдая за тёщей, Марчелло со временем изучил все привычки её и повадки, и пришёл к основному выводу: у нас нет культуры питания.

 Вместо того, чтобы готовить пару раз в день и есть свежие блюда, тёща готовила борщ и наслаждалась, разогревая его семь дней в неделю. Мазала хлеб сливочным маслом, любила сало, а также паштет из печёнки, от вида и аромата которого зять содрогался. Вернувшись домой, он открывал холодильник и доставал брезгливо одну за другой различные банки с остатками пищи: жира со сковородки, пюре и котлет, обнюхивал их и кривился, что раздражало тёщу.

— Что ему надо?! Чего он всё крутит носом?

А если готовил Марчелло, Елена Васильевна часто пеняла, что макароны al dente («на зуб») настолько тверды, что их не прожевать, даже надев зубные протезы- напрасно он ей объяснял, что наоборот, в неразваренном виде они лучше усваиваются организмом. Она вставала по нескольку раз из-за стола, чтоб полить их то кетчупом, то майонезом — кощунство и неуважение как к макаронам, так и к его искусству кулинарии. Вообще, отличаясь редкой прожорливостью, тёща питалась в течение дня неоднократно…

Замечая его недовольство, Елена Васильевна тоже сердилась:

— Чем это он опять недоволен? Зануда!

И чем больше старалась ему угодить, тем чаще видела «неблагодарность». Тогда она собиралась домой:

— Ну, всё: вижу- я вам надоела.

Жизнь в итальянской деревне, на положении гостьи, маму не привлекала. И всё же, с последним зятем на протяжении долгих лет ей удавалось ладить. В чём здесь секрет?

Секрет простой: незнание языка.

Чтобы с кем-то ругаться, нужно в достаточной мере освоить язык, а Елена Васильевна, хоть и прилагала усилия, но итальянским не овладела. А зять Марчелло и вовсе усилий не прилагал, он выучить русский и не пытался, поэтому каждый из них мог говорить всё, что заблагорассудится, не рискуя быть понятым. А если бы им и хотелось вступить в дискуссию, то поневоле пришлось бы привлечь меня в качестве переводчика; а я, понятное дело, переводила всё по своему усмотрению — как говорится, «фильтруя».

Окончание