Александр Сыпченко. Загадка картины

Кроме отдыха по путевкам туристических фирм в путешествие за границу нашего государства можно отправиться, как мы говорим, отдыхать дикарем.

Для этого много не надо, оформляем шенгенскую визу в государство, где попроще въезд и виза на подольше, посещаем его и затем катаемся год или более того куда хотим по странам входящим в шенгенское соглашение.

В этом году мы решили еще раз махнуть в Германию. Проехать на машине по периферии, посмотреть небольшие города.Подруга жены Жанна, с которой она не прерывала общения, вышла замуж за Дитера и жила в городе Нойруппин.

Выяснили: его население едва превышает тридцать тысяч человек, но вот возраст среднего жителя за 75 лет! Внушает уважение.

Встреча женщин прошла на уровне: «А помнишь…»

Сами понимаете, что находясь за рулем, я мог себе   позволить лишь вечером «гляс бир» (бокал пива).

Город пенсионеров мы обошли пешком, осматривая памятники старины, побывали на берегу озера, по которому ходили небольшие лодочки.

В этот день в Нойруппин обосновался передвижной «блошиный рынок» — надо отдать должное очень познавательное место.

В Германии блошиный рынок мигрирует по городам. Он каждую неделю переезжает и это была просто удача, что мы на него попали!

Мы всегда старались бывать на таких рынках, чтобы  выудить что-нибудь интересное. В принципе, нам ничего там не было нужно, но было любопытно посмотреть, а вдруг.

Так и вышло! Внимание жены привлекла небольшая картина где-то 30 х 20 см в

старой рамке. Я не считаю себя знатоком живописи, но отнес бы эту картину к примитивизму. Без соблюдения элементарной пропорции, там сияли подсолнухи.

Трудно объяснить чем, но картина притягивала. Мы с женой обратили внимание: подсолнухи. Откуда они в Германии?

Заметив интерес, дородная фрау стала уверять, что это очень старая картина.

Я высказал свое мнение о картине, о том, что она очень позитивна.

– Я с тобой согласна, – улыбнулась супруга.

– Картина излучает тепло. Я повешу ее в спальне.

Живопись нам обошлась в пятьдесят евро, что очень недорого, и мы радостные поехали домой.

В остальном поездка прошла без приключений.

Едва мы вернулись, жена без реставрации повесила картину на стене у ложа.

Как говорил один знакомый: «Лучше плохо отдыхать, чем хорошо работать». Это к тому, что отдых дал новые силы для работы. Я чувствовал себя бодрым.

Но с женой стало твориться что-то непонятное. Она стала какая-то озадаченная, но на все вопросы отвечала «все в порядке» и  ходила задумчивая.

К концу недели за завтраком она сказала:

– На днях нашу тетю Розу прооперируют…

– Не дождешься… – усмехнулся я. — Наша Роза цветет и пахнет.

– Прооперируют, — как бы не слыша меня, повторила жена, – Но все будет хорошо.

Повода для спора не было, а поэтому я промолчал. Но вот через три дня тетя попала по «скорой» на операционный стол с острым аппендицитом.

Тогда вечером я спросил жену:

– Как ты узнала о предстоящей операции?

– Не знаю, – пожала она плечами. – Кажется, приснилось.

Согласитесь, вполне емкое и ясное объяснение, исходя из женской логики.

Я стал замечать, что мы оба стали находимся в состоянии какой-то легкой эйфории, радуясь каждому дню. Жена наслаждалась открывшимся даром и щедро делилась своими видениями, предупреждая знакомых о ближайшем будущем, даже не интересуясь, нужно это людям или нет, что не всегда воспринималось с благодарностью. Но это ее не волновало.

Так одной своей относительно молодой коллеге, ждущей принца на белом «мерседесе», сказала, что ее новый знакомый – альфонс. Сначала та не поверила, но на всякий случай проверила в интернете…

Умная мысля приходит опосля…

Сейчас, зная все, нужно было спокойно развить способности жены и постараться, чтобы она видела хотя бы ближайшее будущее нужных людей, а не только знакомых. Какой можно было развернуть бизнес… Мы упустили этот шанс. К тому же за полтора месяца на жену стали смотреть как на взбалмошную собирательницу слухов.

Честно скажу: такой развязки невозможно было даже представить.

К нам в гости пожаловала подруга жены Вероника, хотя по паспорту просто Вера, считающая себя знатоком моды. Она одобрила нашу покупку, но уверила, что нужно отреставрировать рамку.

Идея была озвучена, а жена решила претворить ее в жизнь. Она нашла выход на опытного реставратора, увлеченного своей работой.

Мы привезли картину в небольшую мастерскую Николаю Павловичу. Кроме него, в комнате оказались два молодых человека. Увидев нашу картину, шатен с буйной растительностью на лице хмыкнул и пообещал сделать копию за несколько минут за бутылку коньяка. Но Николай Павлович напомнил ему об обязанностях.

Сидя на табуретах, мы терпеливо ждали, пока он, поправив очки на носу, рассматривал нашу картину. Наконец раздался тихий возглас:

– Ага…

Он снял раму и взглянул на подрамник немного сбоку. Под слоем краски оказался еще один слой. Николай Павлович надел на глаз лупу и стал водить по картине кисточкой.

– Если не ошибаюсь, вам крупно повезло, – медленно говорил он, не отрывая взгляда от полотна. – Под верхним слоем может оказаться шедевр. Воля ваша, но я бы убрал верхний слой. Во всяком случае. Как обещал Олег, он вернет мазню на место за несколько минут. Решать вам… Но это потребует время…

Только через неделю отзвонился Николай Павлович и просил срочно приехать.

– С таким сталкиваюсь впервые, – встретил он нас, – хотя всю жизнь посвятил живописи. Создать что-то не хватило таланта, но обсудить оценить чужую работу могу. Не знаю причины, но прежний хозяин заменил рамку и скрыл картину под слоем мазни. Вот смотрите сами…

Он показал в нашей рамке, но совершенно другую картину.

Это было что-то…

На полотне был изображен неземной пейзаж, освещенный неизвестно откуда льющимся светом. Этот вид завораживал.

– Но это еще не все, — продолжил он. — Не могу понять, где художник взял такую краску. При анализе соскоба, обнаружен химический элемент, неизвестный на земле, – и неожиданно закончил. – Чертовщина какая-то…

– Что Вы посоветуете? – спросила жена.

– Это ваша собственность. Можете повесить на место или выставить на аукцион, – медленно говорил он, поглаживая седые волосы, – но прогресс двигала человеческая любознательность. Я больше ничем помочь не могу, но я позвонил в Москву самому Соколову и предупредил о возможном вашем визите. На всякий случай застрахуйте картину. Все может быть.

Стало понятно, что картина стоит не просто дорого, а очень дорого.

Я не стал ее заворачивать, а нес как что-то хрупкое, осторожно. Но едва мы вышли на улицу, как произошло необъяснимое.

В одно мгновение вся краска превратилась в пыль, а неизвестно откуда взявшийся порыв ветерка, унес ее!

У меня в руках остался в руках чистый, даже без грунтовки, хотя и не новый холст в рамке. Мы застыли как изваяние. Все наши мечты о нежданном богатстве унесло дуновение ветерка.

Одним я успокоил жену и себя: не были богатые, так нечего и привыкать.

Но на этом сюрпризы не закончились.

Не успели доехать до дома, как позвонил Николай Павлович. Он просил привести на минуту картину, чтобы взять еще один соскоб, потому что анализы в лаборатории исчезли. Услышав о судьбе картины, он выдохнул:

– Такое могло быть.

Оставалось попытаться узнать, кто были предыдущими хозяевами картины и почему решили с ней расстаться. Уже вечером мы связались с Жанной по интернету. Я спросил, уехал из города или нет «блошиный рынок».

Ответ меня потряс.

– У нас его и не было… и к нам он никогда не заезжает…