Александра Токарева. Логические линейки трехмерного мира не работают. Памяти папы. Часть 10

Начало

Пространство души не детерминировано, там, возможно, все и время петляет, как хочет — то сжимаясь, то растягиваясь, то проваливаясь, то прорываясь из прошлого в будущее и наоборот. И все логические линейки трехмерного мира здесь не работают.

Одни эпизоды память высвечивает ярким лучом так, что видны мельчайшие детали и даже запахи, записанные на подкорке и, казалось, навсегда погребенные в прошлом, всплывают из глубины.

Другие же, так страстно желаемые быть поднятыми на поверхность «сегодня», так и остаются в глубине, придавленные темными слоями ушедших дней. И, как заезженная пластинка, в голове вертится речевой оборот: до поры до времени, до поры до времени, до поры, до времени…До поры… Крутится, как связка ключей, собранных на кольцо, надетое на указательный палец.

С утра — этюды — свободное время. Кто-то, с честностью школьника, встав пораньше и захватив кусок загрунтованного картона, идет на этюды. Кто-то «дрыхнет» в общаге до полудня, отсыпаясь после «вчерашнего» и оправдывая себя сладкими надеждами, что еще успеет и что «вообще, вечернее освещение намного выигрышнее утреннего».

Раз в три-четыре дня, как правило, около полудня, или чуть позже, отец собирал всех и вел нас на «экскурсию» по Переславлю.

Рисунок Валерия Кульченко

Городские валы. Река Трубеж. Не важно кто нажимает на кнопку, но фотовспышка срабатывает и один за одним всплывают эпизоды: Даниловский монастырь.

Церковь в чистом поле. Фото: Елена Солодовникова (Фотобанк Лори)

Мы стоим перед невысокой кованой дверью, ведущей в один из притворов небольшой церкви, греемся на солнышке, ждем главного архитектора Переславля. Отец, хорошо с ним знакомый по даче Кардовского, накануне договорился о встрече.

Читаем полустертую табличку про памятник архитектуры 16-го века, который «охраняется государством».

Архитектор должен прийти и открыть дверь на которой висит ржавый амбарный замок.

Там, внутри, фрески о которых накануне рассказывал отец. Предположительно — Андрей Рублев и Даниил Черный.

После долгого ожидания появляется небольшого роста и среднего сложения человек лет пятидесяти, в светлой рубашке, с приятными правильными чертами лица. Зовут его Иван Борисович Пуришев. Знакомимся, представляемся и, наконец, он личным ключом отпирает замок.

Входим внутрь.

Полустертые фрески. Облупившиеся, осыпавшиеся «силуэты- призраки» святых. На уровне ликов и глаз -живописный слой утрачен до штукатурки.

Иван Борисович рассказывает:

— В начале 30-х здесь был расквартирован полк, и на учебных стрельбах солдатам давали приказ целиться в лики и стрелять по глазам…

Противное воркование голубей, характерный звук хлопающих крыльев в барабане под куполом, в перекрестье солнечных лучей. Голубями загажено все…

Дыхание душ. Многих душ, ушедших душ.

«…И скоро в старый хлев ты будешь загнан

Народ не уважающий святынь…»

Эти строки Зинаиды Гиппиус, отец впервые прочитал нам там.

…Ощущение зоны. Как вышедший годом раньше «Сталкер» Тарковского, ставший откровением для поколения 70-ых, где в главной роли волею судьбы гениальный ростовчанин Александр Кайдановский. Зона разрушения. Длиною в семь десятков лет. Немного для мировой истории, но много для одной страны и для одного народа…

В противоположном от нас углу — огромная куча мусора.

Предлагаем убрать; сбегать в ближайший сельмаг за вениками и лопатами.

— Нельзя.

-Почему?

-Чтобы это сделать надо сначала получить разрешение на каждого в отдельности участника, вдруг кто-то из «вас» нарушит целостность охраняемого государством памятника архитектуры,- с горькой иронией отвечает Иван Борисович.

Выходим из храма на солнечный свет со странно-саднящим чувством оплеванной высоты.

Продолжение