АЛЕКСАНДРА ТОКАРЕВА. ПАМЯТИ ОТЦА. Часть 14

Начало

— Вот я вас свожу еще к Зазнобину Владимиру Николаевичу, и, если удастся, то и в лес за грибами прогуляемся — в один из дней пообещал отец. И обещание свое выполнил.

До деревни Горки мы добрались на раздолбанном старом ЗИЛовском автобусе, и легко нашли дом Владимира Николаевича, — отец бывал у него почти каждый свой приезд в Переславль. Мы постучались в калитку, с нетерпением ожидая увидеть за забором, то «чудо» и ту «сказку», о которых отец так много и так восторженно нам рассказывал.

Но за зеленым забором нас ждал почти пустой двор и, — сильное разочарование.

Дело в том, что накануне, дня за два до нас, к Зазнобину приехали москвичи — «киношники» и скупили у него практически все.

До открытия Олимпиады-80 оставалось меньше недели, и это было совсем не удивительно. Конечно же, весь киношный мир Москвы искал эксклюзивные подарки гостям «оттуда», готовым вот–вот хлынуть в олимпийскую Москву.

Поохав и поахав:

— Ну надо же, ну, почему нам так не повезло… Ну, всего бы денька на два раньше, и тогда бы…

Отец, и это невозможно было не заметить, сильно огорчился, — все его надежды «показать» нам Зазнобина и предвкушения приобрести что-то для коллекции — неожиданно рухнули.

Впрочем, во дворе оставалось две-три работы Владимира Николаевича, которые по каким-то причинам, киношники не купили. Среди них довольно большой, можно даже сказать огромный для Зазнобина, почти метровый, ну может чуть меньше, медведь.

В трактовке формы — очарование наивного ее понимания, не искушенное профессией и не иссушенное штампами и от того очень цельное. Мы задумчиво и немного обалдело постояли рядом с этим Мишей, посреди просторного чисто выметенного двора.

Ни к селу, ни к городу вспомнился символ грядущей Олимпиады олимпийский Мишка, и, хотя сравнения были мало уместны, но все же, напрашиваясь, они лезли в голову. Тогда, все связанное с олимпийской символикой муссировалось в прессе и неслось из всех радиоточек.

Зазнобинский же медведь был явно великоват, слегка скован, немного нелеп и как –то даже беззащитен.

-Медведь-шатун, — тихонько обозвал его кто-то из пацанов. Выкрашен он был коричневато-розовой краской для пола, а вертикально прорезанные стамеской черточки, густо усыпавшие всю его медвежью шкуру – шерсть, еще больше повышали градус «наива».

Его делал по сути большой ребенок, и не важно, что этому ребенку слегка за 60. Жизнь не испортила, не выпачкала его душу. Душа эта осталась первозданно доброй и оттого такой доверчивой к миру. И все же, к удачам мастера его явно нельзя было отнести. В своей детскости он вызывал щемящее и тоскливое чувство незащищенности и от этого какой-то тревоги.

Мы с умным видом смущенно молчали. Отец спросил:

-Владимир Николаевич, а медведя-то под заказ делали или как?

-По́д заказ, пóд заказ, Александр Павло́вич,- Зазнобин слегка окал, как все переславцы, и от этого оканья отчество отца- Павлович, с ударением на «о», звучало, как — то необычно торжественно, и вообще из отчества превращалось в какую-то, почти белорусскую фамилию.

-А что же не взяли –то его москвичи? Не понравился он им?

-Так, по́нравился вроде, — Зазнобин опять сделал ударение на о в «понравился».

-Бо́льшой слишком, говорят. Не увезем его никак.

-Как вот они окают, когда из гласных одни «а»? –задумчиво и тихо спросил кто- то из наших за спиной.

-Яро́славская губерния, о́днако, — тоже «окая» и дразнясь ответил кто- то.

— Хочу ребятам показать русский лес, а заодно и грибов, если повезёт, насобираем,-сказал отец и попросил у Зазнобина ведро, несколько глубоких тарелок, пару ножей и столовые ложки. Хозяин вынес все это нам. Вел он себя сдержанно и с достоинством, но чувствовалось, что он, несмотря на большое расположение к отцу и выказываемое неторопливое уважение, все же, предпочел бы поскорее остаться один, не отвлекаясь на гостей, задающих глупые в общем-то вопросы.

Мы еще немного скинулись, и купили у него пол ведра картошки и небольшой кусок сала, аккуратно завернутый в белую тряпочку. Хозяин дал нам «напрокат» две плетеные из липы корзины для грибов, простое оцинкованное ведро и топор. Буханку хлеба, пачку каменной соли, немного крупы и поллитровку «беленькой» мы купили в местном сельпо. И через поле пошли к видневшемуся невдалеке лесу.

Продолжение

В этой публикации использованы фотографии, любезно предоставленные сотрудниками  Горицкого музея г.Переяславля-Залесского  и архивов Александра Павловича Токарева.

Главный хранитель Аратова Наталья Владимировна
«Переславль-Залесский Историко Архитектурный и Художественный музей-заповедник» откликнулась на просьбу о фото: «Высылаю фотографии с персональной выставки Зазнобина, которая проходила в нашем музее в 1981 году.

К сожалению многие экспонаты, представленные на этой выставке не в нашей коллекции.

На фотографиях: автор с супругой, супруга автора, дом где жил и трудился автор, пригласительный билет на выставку, сотрудники музея с автором в день открытия выставки».

А это фото постоянно действующей экспозиции скульптур Зазнобина в наше время.