Вадим Морозов: Я переехал…
 В. Морозов 2010 г Попытки ума объяснить, заключительные аккорды уже прожитой, и уходящей в другие измерения судьбы ничего не меняют. Как бы мы ни сопротивлялись, ни предлагали, стягивая и комкая пространство, свои варианты: — Если бы скорая, если бы ситуация вокруг… Да, не верю я в это… И, как фаталист, не раз убеждалась, что на главные вопросы судьба, всегда отвечает ассиметрично, оставляя за собой право рвать и резать по живому … Солнечный Морозов. В лучшие минуты «Диалогов о высоком», та пара месяцев, когда собирался материал «THE UNKNOWN FLUID OF DIO» было ощущение будто ты вскочил на ходу, на подножку отходящего поезда. Открытая дверь тамбура, сумасшедшая скорость движения параллельных потоков воздуха цвета «полусладкого шампанского», с миллионами проносящихся мимо золотых искр-пузырьков… В общем, прямое попадание в мир идей по «дедушке Платону», в мир молниеносных, вневременных трансформаций, квантовых скачков и атомарных переходов, причем попадание на 2-ой космической…  Образы и мыслеформы, идущие «оттуда», непрерывно и бесперебойно, ни на минуту не заставляли усомниться в наличие у него открытого канала, сугубо рабочего, хорошо расчищенного и эксплуатируемого на полную катушку. Собеседников, транслирующих в личных диалогах энергию такого рода, всегда можно пересчитать по пальцам одной руки. А материализующих ее здесь, — принято называть гениями. В случае с Морозовым, к «гению», играющему роль «джокера», или самой непредсказуемой карты колоды, добавлялась еще и шутливая бравада, со слегка высокомерным, ощутимо палящим «обаянием свадхистханы». Конечно же, вся эта царская избыточность, шла, исключительно от полноты владения материей, как противовес, и как яркий антипод извращённо-убогой скромности «протестантского подхода, впрессованного в рабские мозги» (цитата из интервью).   То, что в этом небольшом смуглом теле, жил большой маг, становилось физически ощутимым, рядом со стихиями огня и металла. Оглушающее уханье, и поршневой свист кузнечного пресса, раскаленные докрасна, а затем и добела толстые пруты, которые он быстро и ловко протягивал через зубчатый шаблон-заготовку, а затем, зажав один конец в тисках, извивал, подчиняя размягченный огнем металл своей, Морозовской, дерзко-дикой, непринужденной воле. Запах окалины и шипение брошенной в воду заготовки. Странно-завораживающие танцы языков голубого пламени, в середине раскаленного горна, бегущие подозрительно ровно друг за другом. Вообще, все время, пока шел сбор материала, над диалогами с Вадимом в формате «вопрос – ответ», витал образ какого- то волшебно-мистического огненного пса, таскающего «каштаны идей» из раскаленной лавы «горнего» или, как еще говорят современные эзотерики «Ального» мира. Пространства, в котором верховные демиурги творят из эфира образы и прообразы, того, что позже, такие как Морозов, смекалисто опускают, и «проводят- переводят», нам, сюда на нижние этажи…   Фрагмент из клипа «Призма Морозова». Вадим Морозов. Давно известно, что чем талантливей человек, тем чаще двоится его картинка — отражение в социуме. Если же гений, хоть как-то не защищен «социальным панцирем», или любым другим «бытовым скафандром», будь то признание двуногими собратьями, деньги, слава, брат –меценат или преданная подруга, то «рванет» обязательно. Рванет сильно, и в большинстве случаев рано… Впрочем, если защищен, — то рванет все равно… Исходя из простых законов физики: энергопотенциал гениальности, как джин из бутылки стремится вернуться в мир чистых идей и энергий, туда, где нет сопромата. Тонкий, сверхлегкий и сверхтекучий газ гениальности или «божественный флюид», элементарно требует разреженной среды, стремясь вверх. Там, в океане эфира, его идеальная Родина, идеальная мастерская и идеальная любовь… Ну, а телесной оболочке, где он временно прописан, ежедневно выдерживать рвущую на части, разницу частот, элементарно тяжело. Да, и для выживания здесь, кроме творчества как такового, необходимо еще и пресловутое умение, виртуозно рулить на перекрестках социума, вовремя отплевываясь от ртутных паров его установок, его социальных штампов и прокрустовых раскладушек, скрипящих в мозгах соседа по планете. Традиционные обезболивающие в этом случае: — химия алкоголя и физика эскапад. К ним, эскападам, относится, на мой взгляд, весь «Морозовский акционизм» в целом. Все эти его «Пересечения двойной сплошной», «Качение золотого коня», «Армреслинг в вытрезвителе», и прочие трэш-акции, не более, чем сброс излишков неизрасходованной творческой энергии, в отсутствии хорошей рабочей задачи. Призванные тормошить среду, они, по сути, тормошили и пугали только его собственных внутренних демонов… Селфи Морозова — заставка к его клипу, где он читает свои стихи: «Поэзия пауз и промежутков».   Вверху и ниже — эскизы Вадима Морозова к саунд объекту «Fakingbutterflies».  Совсем другая история, — Морозов скульптор и Морозов – кузнец. В первом случае, —почти ничего не осталось (в том, что касается традиционной пластики, как таковой), во втором – осталось очень много. И такого, что дай бог каждому, во сне хотя бы один раз увидеть. Это уже эпос. Избыточно, — «металл любит избыточность», пафосно и чрезмерно. Роскошь Помпеи и великолепие Ренессанса, — ни больше, ни меньше.      Вадим Морозов. Вверху и внизу фрагменты атриума в особняке Ференчука  Однако, ирония в том, что все эти прилагательные, во всех превосходных степенях – это, как раз и есть Морозовские ковка, литье и отливка, застывшие в ювелирно-миллиметровой балансировке на границе перехода из живого в неживое.  Сюда же, — созданный им «помпейский стиль», или «натюрвита», вместо привычного всем «натюрморта». Сюда же, — все графические эксперименты 90-ых с листами полированного алюминия, неоном и драг. металлами.   И, сюда же, его необъяснимые, иррациональные «Харпы», —эти огромные инсталляции-порталы, оснащенные невероятной механикой забора звука из пространства, с точно подвешенными, изогнутыми листами металла, похожими на побитые молью крылья огромных бабочек.   И наконец, — сюда же, его бессмертный шедевр, его семиметровая «Miracle Spirit of the Home»,— памятник надменному соревнованию с великим Гауди.  «Miracle Spirit of the Home» 7-метровая лестница для пентхауса в Обнинске.  «Miracle Spirit of the Home» 7-meter ladder to the penthouse apartment in Obninsk. Титул «художника в законе», и предшествующая ему «коронация», — разумеющая саму себя, как само ироничный стёб, — картинка смешная, и грустная одновременно. Но, как мне кажется, именно за работу с металлом, Морозов и получил «оттуда сверху», титул «Творца». Без всяких коронаций и прочей хайповой мишуры, — просто по праву создавшего. И здесь же, ровно на этом месте, рассыпаются в прах все рассуждения о нем, только, как об авангардисте и человеке не любящем и не признающим так называемую «школу». Создатель! — вот бы все её таким же образом не любили и не признавали! Человек не только знающий, но и блестяще владеющий всеми производственными технологиями ковки и литья, создавший десятки объектов в Подмосковье (творческая мастерская «Да», Рублево-Успенское шоссе). Не просто мастер, а виртуоз, — «маэстро материализаций» звука, слова, бумаги, глины, металла. Человек, чьей настольной книгой долгое время была «Жизнь Бенвенуто, сына маэстро Джованни Беллини, флорентийца, написанная им самим во Флоренции», человек бредивший идеей восстановить уникальную технологию несъемной опалубки в литье… Это он–то со школой порвал? При общении с ним у меня всегда было стойкое ощущение, что он и есть очередная инкарнация, того самого, гениально-бандитского Бенвенуто. Залетевшего к нам, мельком, из Ренессанса, глянуть на бегу, на цивилизацию одноразовых стаканов и такового же искусства… Так что, сказать, что он к кому–то там примкнул… Впрочем, «у нас, тут на юге», под термином «авангард», каждый понимает ровно то, что ему хочется понимать в данный момент. Из замечаний о гениях: по-моему, они вообще, крайне редко творят в каких-либо направлениях… Ведь любое направление, — это вектор. Гений же, тем и отличается, от «просто таланта» что творит, где хочет, что хочет и когда хочет… То есть, имеет квантовую природу, и если «линейность» и зашита в его опции, то всего лишь, как одна из них, — крайне редко, как основная… «Художник, автор поэтических текстов, музыкант, видеомейкер, скульптор, экспловер. Один из крупнейших южно-российских реальных художников-кузнецов. Автор интуитивных исследований и изобретений в области нано технологий», — это Морозов сам о себе. Всё правда, но, всё равно, — список не полный. …И соль несбывшихся затей, стекает в реки вместе с ней… Чувствуете, как в этой строчке умирают «шипящие»? Как из них воздух уходит с каждым выдохом? А ведь это из «Морозова раннего» …  Fragments of forging on the desktop in the forge of Vadim Morozov Вообще, ему как «творцу», было немного скучновато здесь, в наших буднях. Особенно, при отсутствии задач и вызовов равных ему по масштабу. Есть люди, которым вызовы необходимы на уровне физиологии. Морозов из них. Его теория «энергетического клина, с цепью последовательных трансформаций», просто иллюстрация к его же «пути scorpio», сознательно выбранному еще до прихода сюда. Поэтому, и побеги «туда», и «заглядывание за край», и ставшие привычкой, путешествия-сплавления по астральным рекам-тунелям, из которых его, как водится, возвращали «люди в белом». До последнего раза, когда вернуть не успели… А может быть, он просто не захотел возврата в то апрельское утро… Ровно через месяц, на 30-ый день, он приснился под утро, нашей однокурснице, Свете Зеленской и сказал: —Я переехал… P.S. «— Вот что такое птица? Это крылья, перья, клюв? Нет, это не птица. Птица, — это полет…» ( архитектор Левон Айрапетов, из интервью). Текст: Александра Токарева. |
