«…а ведь дважды два четыре есть уже не жизнь, господа, а начало смерти» Ф. Достоевский, «Записки из подполья»
Судьба человеческая, а тем более художническая, никогда не основывается на той истине, что дважды два четыре. Художническая природа не может быть рационализирована, до конца понятна. Всегда остается иррациональный остаток и в нём есть тайна и смысл творчества. Художник — существо свободное, и как только мы захотим, чтобы он жил по нашим рассудочным меркам, ему проще прикинуться сумасшедшим (как заметил великий писатель), но настоять на своём. Двадцатый век продемонстрировал нам эту непростую проблему художника и нашего обывательского сознания, выведя на авансцену истории искусства новый доселе неизведанный тип художника-безумца и подрывника. Нет смысла перечислять имена. Они хорошо известны по всем учебникам истории искусства ХХ века. Известны, но не до конца поняты. И в этом надо признаться (спасибо К. Юнгу, который занимался проблемами души нашего времени и помог нам хоть как-то приоткрыть эту завесу и понять «сокровенность явленного»). Ведь искусство не всегда открывает нам сущее, но и скрывает его, — попробуй разгадай и объясни привычными словами работы В. Кандинского, Дж. Поллока, Й. Бойса и других. Облом! Снимавший о Дж. Поллоке фильм Ханс Немат описывает, как священнодействовал художник, неистовым движением выплёскивал краску на холст. «Глядя на него, я чувствовал, что мои руки начинают дрожать от волнения».
Боже праведный, как это понятно! Когда в доме-мастерской Константинов показывал свои картины, то неистово экспрессивные, мрачные, то просветленные, на которых не было никакого конкретного изображения, просто цветовые пятна, через которые выплёскивалось одухотворённое, чистое сознание и с кассеты звучала неистовая, им сочинённая музыка, я вдруг поняла, что он — Герой. Понимание искусства и художника происходит не умом, не глазами и даже не сердцем, а на каком-то биологическом уровне, уровне подсознания, энергетике духа. Почему так не адаптировано наше обывательское сознание к искусству ХХ века? Да потому, что к нему нельзя подходить с азбучными критериями. Надо быть включённым в это энергетическое поле, надо быть посвящённым.
Художники ХХ века (новаторы), как первые христиане в языческом Риме, которые, чтобы выразить на стенах катакомб свою новую веру, придумывали символы, тайные коды, понятные только им. О «культурных нормах о опасных вольностях» художников ХХ века много написано. Всё это имеет прямое отношение к жизни и творчеству Константинова. Он плоть от плоти художник своего времени и вся его художническая жизнь — это «житие» со всеми его атрибутами: одиночеством, верой, бесами, ангелами, алкоголем. Ему 45 лет. Учился в Ростовском художественном училище им. Б. М. Грекова. Начинал свой художнический путь в благословенные восьмидесятые годы, связанные в нашей памяти с «невиданными переменами». Вместе с Тер-Оганьяном, Кошляковым, Тимофеевым, Слепченко, Палайчевым организовывал Товарищество независимых художников «Искусство или смерть». Был участником выставки «Жупел», «Провинциальный авангард»,«Италия имеет форму сапога», «Героическая живопись».
Эти выставки состоялись в 1988 году в Ростове-на-Дону и принесли всем участникам известность и славу. После шумного успеха все разъехались. Кто в Москву, кто в Америку. Константинов не уехал. Роковое название «Искусство или смерть», сначала воспринятое как стеб, материализовалось: Вася Слепченко и Сергей Тимофеев погибли.
Тер-Оганьян, Кошляков стали известными художниками. Константинов никуда не уехал, потому что он никогда не существовал в этой реальности. Всё сущее он не связывал с конкретным миром, он жил в своём мире. Он совершил прорыв к трансцендентному и уже оттуда, из глубины подсознания, рождались его живописные страсти. Идеалист и романтик, художник Константинов всеми силами своей измученной души стремится служить чистому искусству. Он — Герой. Искусствовед Галина Коробова
Статья для каталога выставки Николая Константинова 2 июля 2021 года в МСИИД «НЕБЕСА ОТКРЫВАЮТСЯ СМОТРЯЩЕМУ.К юбилею 60-ти летию Николая Константинова»
